История третья. Так не бывает

Что за мысли бродят в его бесшабашной голове? Почему он приходит именно к тем выводам, какие заставляют отталкивать, отрицать? Я не знала, более того, не понимала. Возможно — это мои заблуждения. Я считала, что он изменился, но яд проник куда глубже и отравил организм так, что не выведешь. И пока я беспечно наслаждалась их обществом, этот яд разъедал моих мужчин. И у каждого свой яд.

“Мои мужчины”… Я впервые так их назвала, дала определение отношениям… Которых уже нет.

— Саша, что тебя беспокоит? Ты за эти сутки изменился… Еще немного и опять начнешь курить в подъезде. — Я криво улыбнулась, пытаясь показать, что это всего лишь шутка. Но все мы знаем: в каждой шутке только доля шутки.

— Все хорошо, вот разберемся с Глебом и будем дальше… Решать поступающие проблемы.

Проблемы? Значит, кроме Глеба у нас есть еще проблемы? А я и не знала, вот неожиданность-то!

Я молча "варилась" в "собственном соку".

Саша молчал, в соседнем помещении равномерно похрапывал Никита.

Звонок раздался внезапно. Он прорезал навязчивую, тяжелую тишину кабинета, заставив встрепенуться меня и почти подпрыгнуть в своем кресле Сашу.

— Тим, слушаю! — Хрипло прокаркал он от долгого молчания в микрофон. — Ждем.

Я с тревогой и вопросом в глазах смотрела на Александра, он с явным облегчением произнес только одно слово:

— Едут.

По расслабившимся мышцам лица и чуть опущенным плечам, поняла, что едут все и все получилось.

— Так это хорошо? Разве нет?

— Смотря в каком состоянии его привезут…

***

“Охрененно длинный день, он закончится когда-нибудь или нет?” — Глеб Белов сморщился и встал с кресла в своем кабинете, в котором и оказывал сам себе первую медицинскую помощь.

“Кажется еще и с ребрами проблемы”, - он, с трудом продвигаясь, добрался до зеркала в ванной и обработал перекисью разбитую губу и рассеченную бровь. На правой скуле и под левым глазом на глазах растекались под кожей синяки.

“Вот ублюдок, сука, бил в полную силу.” — О том, как может ударить и какие нанести увечья Змей, Глеб знал не понаслышке и прекрасно видел результаты не раз, вот только не на себе. Он вспомнил одну из разборок, что устроили оппоненты в самом становлении клуба.

“Не, — покрутил головой туда-сюда, ощущая тупую боль даже в шее, — не во всю… А то убил бы нафик.”

Он вернулся обратно в кабинет и обвел взглядом перевернутый стол, разбросанные документы, как назло сверху лежал тот самый из-за которого все и началось. Он словно дразнил и насмехался. Глеб зло пнул стопку бумаги и прошел к бару, где открыл мини-холодильник и вытащил запотевшую бутылку водки. Плеснул щедро в стакан и залпом выпил. На голодный желудок повело почти сразу.

Злость на Тима и Лену пропала, уступив место опустошению, он уже не понимал, почему так взъелся на них. Можно же было решить вопрос и по-другому, без этих истерик, орал словно баба.

“Нихера не понимаю…” — Глеб наморщил лоб и потер еще и рукой, словно пытаясь догнать какую-то мысль, но она все равно ускользнула. Подкурив сигарету и сделав несколько затяжек, мужчина затушил наполовину выкуренную сигарету, по-привычке размазав ее по пепельнице, и завалился на диван тут же в кабинете. В голове крутились воспоминания о том, как они познакомились с Тимом и его другом с дикими для того времени сексуальными предпочтениями, в больнице, где он, Белов, едва выжил. О Саше, который пришел к Тиму в контору за помощью, а нашел не только решение проблемы, но и друзей.

“Кажется, я все-таки хреновый друг… Что стало с Красавчиком, со Змеем, со мной? Когда “мы” начали разваливаться? Когда связались с одной и той же бабой? Нет… Раньше, гораздо раньше… Когда Сашка попал в аварию и никто не из остальных не пожелал протягивать руку помощи или когда Тим практически перестал появляться в клубе. А он, Белов, стал превращаться в зверообразное подобие самого себя. Люди часто разбегаются, — подумал, словно пытаясь убедить себя. Только убеждал в том, чего на самом деле не существует. — Разбегаются… Да только они не сами пришли к этому, словно получили импульс извне.”

Усталость накатывала волнами. Мысли цеплялись одна за другую и сбивались в нечитаемый комок.

“Как же я заебался, ну ее нахрен на сегодня эту работу, этот клуб, и этих кретинов, свалить бы куда-нибудь на острова: море, песочек, рыбки… И голая Ленка… Зря я так с Ленкой…”

С этими мыслями Глеб Белов провалился в тревожный сон. И продлился он практически до самого вечера.

— Глеб! Глеб! Вставай! Ты весь день проспал что ли, соня? — Звонкий голосок сестры вырвал из моторошного сна. В нем Глеб видел, как его друзей то и дело душит огромная черная змея, а он стоит, как парализованный, смотрит, но ничего не делает, чтобы спасти. Последнее, что он увидел, перед тем, как проснуться, были умоляющие серо-зеленые глаза Красавчика. Его образ, тянущий в его, Глеба, направлении руки, до сих пор стоял перед глазами, словно впечатался в мозг. И как бы Глеб не пытался от него отрешиться — не уходил.

— Давай, вставай, клуб уже открылся, я скоро уборщицу пришлю и Рому.