История трёх судеб. Игра богов

Аккуратно опустившись на край кровати, парень уткнулся глазами в ладони и ощутил жесткость повязки. Из-за отсутствия зрачков, плакать он тоже не мог, хотя жутко хотел. Аполинария оказалась единственным представителем совета, которого Виктор не думал убивать, особенно после всего пережитого вместе. Вот только девушка выбора ему не предоставила, такова ее воля. От беспомощности появилось желание просто взвыть, рот открылся в беззвучном крике, руки снова крепко сжались в кулаки. Убить Вента, вот о чем так мечтала Люминарская, а боги не предоставили ей возможность исполнить задуманное, наделив того бессмертием. Умереть от его руки для предателя означало дать девушке погибнуть напрасно, и он готов был пойти на все, лишь бы сохранить себе жизнь. Если сперва придется спасти мир, то он сделает это, а затем уже разберется с Венториэлем любыми средствами.

***

Первый день пути не заладился с самого начала. Виктор пытался своими силами взобраться в седло, но каждый раз складывался пополам от боли. Предложение подождать еще пару дней от лекаря он отверг, а лидер совета не собирался отговаривать предателя от настолько поспешных действий. Пока парень жив и способен показывать дорогу, его состояние не волновало Вента, как только это изменится, тот непременно попробует что-то сделать, хотя бы выудить нужную информацию перед смертью Кленского. Напряжение между ними только возросло после упоминания имени Аполинарии, ведь каждый винил в ее смерти другого.

До обеда они успели проехать небольшую часть обратно в сторону крепости, и данный факт немного напрягал Венториэля, ведь он считал, что Джорах ни за что не будет держаться так близко к границе, где власть богов лишь крепнет, и они могут добраться до него. Что-то спрашивать или обсуждать со спутником лидер совета не стал, отчасти ему нечего было бояться, кроме потраченного времени, но может оно и к лучшему. Чем дальше он от Миаленики, тем больше шансов, что та в результате забудет его.

До города у стены парочка не доехала, Виктор свернул с дороги и направился на север вдоль границы. Отсюда открывался прекрасный вид на крышу крепости по ту сторону и башни замка совета вдалеке. К нему-то они и направлялись, только в Апатии, и через несколько дней будут проезжать совсем рядом. На секунду представив, что сможет увидеть дочь герцога, стоявшую где-нибудь на балконе или у огромного окна, лидер не заметил, как на его губах появилась так не свойственная ему улыбка. Мысли о ней меняли все, отвлекали от ситуации, в которой он оказался и помогали забыть, кто едет впереди и что тот натворил. Первое время лидер совета испугался, осознав это, но потом понял, что так даже лучше, если у него пропадет желание убить Виктора пусть и на какое-то время. Ночами мужчина плохо спал, вздрагивал от каждого шороха и смотрел на спутника, мирно посапывавшего в стороне. Предатель перестал бояться тюремщика, стоило им выехать из города. Здесь, на полупустынной дороге лидер мог убить его в любую минуту, но не делал этого, а значит, действительно нуждался в информации, известной только Кленскому. Сам перестал думать о ненависти к Венториэлю, ведь воплотить ее в жизнь все равно не удастся. Правда первые дни парень честно думал о том, что будет, если отрубить лидеру голову? Неужели отрастет новая? Руки чесались проверить, но приспособлений, которыми можно такое провернуть рядом не оказалось, и Виктор откинул мысли о смерти спутника. Один слепой человек, пусть и с даром, дольше будет добираться до цели. Ведь способность видела только людей, но никак не одушевленные предметы, врежется в дерево и пиши пропало. Так хоть какая-то помощь.

В одном Кленский был искренне благодарен тюремщику, а именно в сборе самого необходимого. Еды, воды и даже лекарств хватит надолго. Теплых одеял и одежды также с излишком. Палатку или ее подобие лидер совета раздобыть не смог, в Лекинсте такой роскоши свободной почти не водилось, но спальных мешков им хватило с головой, не смотря на царствующую в полном разгаре осень. Они почти не разговаривали, да и не о чем. Пару раз в голову Виктора приходили мысли рассказать спутнику правду про Аполинарию и ее смерть, но ему самому становилось не по себе, и он уходил в боль с головой. Венториэль видел перемены на лице парня, но не решался что-то у него спросить на этот счет. В какой-то мере лидер совета полностью доверился предателю в вопросе их пути и действий, в то время, как Кленский вверил спутнику свою жизнь.