История триумфов и ошибок первых лиц ФРГ

В Стоунуолле царила соответствующая атмосфера. Демонстративная дружба между государственными деятелями и представляемыми ими народами ярко проявись во время совместного присутствия на службе в ближайшей деревенской церкви, на американском барбекю и во время пения немецких рождественских песен. Грубоватый техасец Джонсон полагал, что у него есть особое понимание Германии, поскольку в местах, где он родился, жили немцы. Эрхард и Джонсон, казалось, во многом разделяли общую судьбу. Они оба уже долго находились в политике, но короткое время на таком высоком посту. Оба но происхождению и наклонностям предпочитали заниматься внутренними делами, но по долгу службы вынуждены были взять на себя внешнеполитические функции. Более всего оба они страдали от того, что находились в тени своих великих предшественников: Джонсон в тени Кеннеди, Эрхард — Аденауэра. Это их объединяло.

Таким образом, за время своего короткого правления Эрхард встречался с Джонсоном пять раз. В самом деле, между рослым техасцем и упитанным франконцем было что-то вроде дружбы. Эрхард, во всяком случае, называл Джонсона на людях гордо и счастливо своим другом. Джонсон в свою очередь назвал канцлера «сердечным человеком». В отличие от Эрхарда американский президент умел различать личную дружбу и политический расчет. Это выяснилось во время последней их встречи в сентябре 1966 года, Эрхард мог бы заметить это еще в 1963 году, но он не хотел ничего замечать. Так же, как и не хотел увидеть темные грозовые тучи, всходившие на чистом на первый взгляд небе немецко-американских отношений.

США в середине 1960-х годов все больше соскальзывали в пучину вьетнамской войны. На рисовых полях и в джунглях американские военные силы находились под угрозой не только утратить имидж непобедимой державы, но и разрушить собственные идеалы и мораль. Для США проблемы в Европе, в частности «немецкий вопрос», потеряли актуальность в сравнении с вьетнамской войной. Прежде всего США хотели обезопасить тылы не в последнюю очередь при помощи разрядки в отношениях с Советским Союзом. Немцы и их негибкая бескомпромиссная «политика силы», а также незаживающая рана разделения страны становились для США неприятными и обременительными. В последние годы правления Аденауэра немцы уже считались препятствием на пути к «политике разрядки».

В период правления Эрхарда ситуация начала медленно меняться. В 1966 году его правительство объявило так называемую «ноту мира». В этом документе Федеративная республика торжественно обязалась отказаться от силовых методов воздействия во внешней политике.

Канцлер Эрхард оставил своему министру иностранных дол полную свободу действий, когда тот приступил к налаживанию пока еще полуофициальных отношений со всеми странами Восточного блока. Торговые миссии республики изначально выступали в качестве замены посольств. Лишь ГДР стала исключением. Ни Эрхард, ни Шрёдер и слышать не хотели ничего о том, чтобы признать ГДР как самостоятельное государство.

Тем ожесточеннее боролся с этим Вальтер Ульбрихт, глава государства и партии ГДР. 24 февраля 1965 года «Козлобород», как презрительно называли Ульбрихта в Федеративной республике, ступил на борт корабля «дружбы народов» в Египте, сопровождаемый последние километры египетскими военными судами и реактивными самолетами. Гость из Восточной Германии был принят президентом Насером с воинскими почестями, военным оркестром и под национальный гимн. Все это были атрибуты официального государственного визита, который, несмотря на то что Египет отказывался от этого, соответствовал формальному признанию ГДР как государства. Претензии Федеративной республики, что лишь она является правовой наследницей и представителем Германии на международной арене, серьезно пошатнулись из-за египетского визита Ульбрихтa. Правительство Эрхарда столкнулось с критикой по поводу того, что ничего не предприняло дня предотвращения этой ситуации. СМИ заговорили о «Сталинграде на Ниле».

Как должна была реагировать Федеративная республика? Проводимая до сих пор политика ясно гласила: кто признает существование Панкова [13], с тем Федеративная республика оборвет все дипломатические отношения. Но Египет был не просто государством, он считался форпостом и лидером всего арабского мира. Дело сильно осложнялось еще и тем, что Федеративная республика стремилась наладить дипломатические отношения с Израилем, но арабские государства Ближнего Востока препятствовали этому. Если бы Бонн признал государство Израиль, арабские страны немедленно признали бы ГДР, то есть наличие двух немецких государств. Перед этой угрозой Федеративная республика до сих пор отступала.