История царствования императора Александра I и России в его время. т.4. (1869)

Европу : с этою целью, он, еще в апреле 1813 года, предлагал австрійскому

правительству Оилезію, а в иоследствіи хотел склонить на свою сторону

Императора Александра, предложив ему расширить пределы Россіи до Вислы, с

тем, чтобы Рейнскій Союз до Одера оставался под покровительством Франдіи (18).

Союзники, видя стремленіе Наполеона к всемірному владычеству, были

убеждены, что он не согласится ни на какія существенныя уступки, и что упорство

его, наконец, заставить колебавшуюся в нерешимости Австрію принять участіе в

коалиціи против Франціи. Доселе Император Франд ограничивался сперва

посредничеством, потомъ—вооруженным неутралитетомъ; оставалось ему

сделать еще шаг для разрыва с Наполеоном, но австрійское правительство не

___99__

приступало к тому по многим причинам. Император Франц был совершенно

равнодушен к судьбе Германіи, a воззваніе Союзных Монархов, объявленное в

Калише, вызывавшее народы к вооруженію против Французов, казалось ему

иосягательством на права владетельных германских князей; народныя вооруженія

в Пруссіи, на языке офидіальных австрійских газет, носили названіе „якобинских

порывов», а подвиги самоотверженія прусских героев, в битвах при Люцене и

Вауцене, являлись, с разрешенія ценсуры, на венских театрах, в шуточном виде и

возбуждали смех двора и аристократы. К тому-же хотя Император Франц был

непрочь уиерить властолюбіе своего зятя, и хотя видел в нем олицетвореніе

ненавистной Габсбургам французской революціи, однакоже опасался, чтобы

Русскій Монарх не иріобрел преобладанія в Европе; личныя свойства Александра,

его приветливость, ловкость и величавая поступь, совершенно противоположный

незврачной наружности и брюзгливости Франца, поселяли в нем зависть и

недоброжелательство к нашему Государю. К тому-же — Австрійскій Император,

все еще находясь под вліяніем ударов нанесенных его могуществу оружіем

Наполеона, и решаясь перейти от союза с Франціей к войне, не вдруг, а

постепенно, шаг за шагом, поручил это щекотливое дело искусному в изворотах

политики венскаго двора Меттерниху (19).

Сам Меттерних был поборник союза Австріи с Франціей, как системы наиболее

соответствовавшей духу консерватизма и неподвижности, свойственному Австріи.

Но он, в продолженіи всей своей дипломатической карьеры, умел отказываться от

своих убежденій, предпочитая общественной

7*

100

пользе почести и деньги. Безнравственный, пропитанный лже-философіей XYI1I

века, развратный до цинизма, он не жалел ничего и считал позволительными

всякія средства для удовлетворенія своим прихотям. Такой человек был

достойным предстаиителем двуличной политики венскаго кабинета. Из

дипломатической переписки Меттерниха с Гарденбергом, видно, что, еще до

переправы чрез Березину, Император Франц советовал Фридриху-Вильгельму:

„не останавливать великодушнаго увлеченія своих подданных к содействію

усиліям Россійскаго Императора" (20), но что, вслед за тем, Меттерних писал в

Париж: „ничего не может быть бедственнее и противнее личным убежденіям Е. В.

Императора Австрійскаго, как разрыв свяіценных связей между государями и

народами, пример чему ізидим в Пруссіи", идалее: „Никогда Император Франц не

откажется отъ1 союза с Франціей и всегда будет заботиться о династіи

наполеоновой, как о своей собственной" (21). Получив обстоятельныя сведенія об

отложеніи корпуса Іорка, Меттерних пригласил к себе французскаго резидента

Отто. „Вот доказательство того, чтб я так часто говорил вам о вероломстве

(graeca fides) Русских и о сомнительцых отношеніях многих Государей к их

войскам и народам» — сказал он ему. За тем, уномянув о намереніи своемъ—

послать надежнаго дипломатическаго чиновника в Вильну, для выведанія

намереній Императора Александра, Меттерних продолжал: „мы знаем объем

ваших необъятных средствъ; мы знаем, что вы сделали, и чтб можете сделать.

Кроме семи милліонов фунтов стерлингов, уплаченных Россіи Англичанами, они

предлагали нам десять милліонов, если мы измепим принятую нами систему. Но

мы

101

с презреніем отклонили это преддоженіе, несмотря на крайнее разстройство

наших финансов» (22).

Вслед за тем, Меттерних, по совещаніи с присланным в Вену, русским

дипломатическим агентом. графом Стакельбергом, отправил в нашу главную

квартиру Лебцельтерна, уверяя графа Отто, будтобы „Лебцельтерну было

приказано говорить только о мире и намекнуть, что, в случае продолженія войны,

Русскіе могут потерять пріобретенныя ими выгоды и заключить мир на менее

благопріятных условіях, нежели в настоящее время...." „Доселе война не была

австрийскою — сказал Меттерних графу Отто. — Ежели она сделается такою в

последствіи, то мы выставим против Русских не 30 тысяч человек, а всю армію. И

по тому не обращайте вниманія на увеличеніе наших сил в Галиціи..." Тогда-же

последовало повеленіе Императора Франца — поставить на военное положеніе

70 тысяч человек, стоявших в Галиціи, и " приступлено к укомплектованію арміи,

под предлогом защиты собственных границ, с целью ускорить заключеніе мира(23).

Извороты австрійской политики усыпили бдительность французскаго резидента