Исторія царствованія императора Александра I

получила несравненно лучшую организацію: отме- шв. нен служившій для возки орудій фурштат и обязанность его возложена на часть строевой прислуги, в чем мы опередили несколькими годами все иностранныя артиллеріи. Улучшена конструкція орудій, облегчены полевые лафеты, упрощены оковки их, приняты снова двух-колесные зарядные ящики, вмеето четырех-колесных, введенных при Императоре Павле, и вообще система нашей полевой артиллеріи устроена так удобно, что могла существовать без важных измененій сорок лет, до 1846 года. Улучшеніе технической части и строгій надзор за арсенальными работами довели их до высокаго совершенства: желая удостовериться в однообразіи частей лафетов, граф Аракчеев приказывал присылать их в Петербурга, из различных арсеналов и в присутствіи своем собирать из них полные лафеты. Полковая артиллерія, приносившая мало пользы, по сформировали в 1807 году артиллерійских бригад, была окончательно отделена от полков (⁷⁵).

Почти одновременно с возвышеніем Аракчеева, Император Александр приблизил к себе человека совершенно противоположных качеств—Сперанскаго. Государь, убедясь, при докладах его по министерству внутренних дел, в необыкновенных его способностях, назначил его в число лиц, сопровождавших *Его Величество при поездке в Эрфурт (⁷⁶).

Обратимся к нашей внешней политике после Тильзитскаго мира.

Недолго продолжались дружескія, задушевныя отношенія между Императором Александром и

Т. II.24

370___

1908. Наполеоном. Различіе их видов незамедлило обнаружиться. Александр хотел владеть покоренными его оружіем Дунайскими Княжествами и облегчить, по возможности, положеніе союзника своего Фридриха-Вильгельма, не заботясь о покореніи Финляндіи, пока сам Король Густав подал к тому повод своими безразсудными поступками; быть может наш Государь неохотно приступал к войне с Шведами и потому, что избегал ускорить разрыв с Англіей, коего вредныя последствія для русской торговли были несомыенны. Напротив того. Наполеон желал, чтобы Император Александр. обратив преимущественно свои силы против непримиримаго врага Франціи Густава, вывел войска из Валахіи и Молдавіи. Но вскоре генерал Савари, посланный в Петербурга, в ожиданіи прибытія туд^а офиціальнаго посольства, хотя и был обласкан нашим Государем, одпакоже убедился, что Император Александр не хотел быть орудіем Наполеоновой политики. Генерал Коленкур. облеченный званіем представителя Франдіи, уступал во многом своему предшественнику, Савари. соединявшему в себе откровенность храбраго воина с тонкостью искуснаго дипломата. Савари, по всей справедливости, мог считаться способнейшим из всех тогдашних французских резидентов, за исключеніем Дюрока. Напротив того, Коленкур, хотя и хорошей фамиліи, но стольже мало знакомый с преданіями и манерами старых дворов. как и все придворные Наполеона, стараясь соблюсти приличную своему званію важную осанку, отталкивал от себя всех нестерпимою спесыо. Император Александр дозволял ему брать преимущество пред посланниками прочих держав, приглашал его к своему столу довольно часто и долго

___371 _

беседовал с ним на-едине после обеда, но не ms. имел к нему болынаго доверія (⁷⁷).

Одновременно с прибытіем Коленкура в Петербург. был назначен чрезвычайным послом в Париж граф ІІетр Александр. Толстой, Разделяя тогдашнюю ненависть большей части Русских к повелителю Франціи, граф Толстой считал блистательное назначеніе свое представителя Россіи при тюильриском дворе наибольшею жертвою Государю и Отечеству. Наполеон, приняв графа Толстаго в Фонтенебло, ириказал отвести ему помещеніе в собственном дворце своем и оказал ему всевозможныя почести. Но ни вниманіе Наполеона, столь высоко ценимое его современниками, ни уверенія его в дружбе к Александру, не могли обольстить Толстаго — истаго Русскаго. Он не переставал напоминать и Наполеону, и министру его Талейрану, обеіцанія и надежды ноданныя в Тильзите. домогаясь очиіценія Ируссіи от французских войск и согласія Франціи на присоединеніе к Россіи Дунайских Княжеств. Наполеон, который хотел утвердиться на берегах Адріатическаго моря, и потому не желал, чтобы Русскіе, овладев теченіем нижняго Дуная, сделались его соседями, старался отклонить требованія нашего посла, уверяя его, что французскія войска иродолѵкают занимать Бранденбург и Оилезію лишь в виде залога военной контрибуціи, неуплаченной прусским правительством. „Правда — продолжал он — что мои войска остаются в Пруссіи долее условленнаго срока, да ведь и ваши все еще занимают Молдавію и Валахію". Выслушивая по необходимости такія выходки Наполеона, граф Толстой не скрывал своего неудовольствия, свел знакомство с аристократіей сен-жерменскаго пред-

24*

372

1808. местья и поссорился с Неем, за хвастливый отзыв его о превосходстве французских войск над вееми прочими в міре. Донесепія графа Толстаго, о нерасположеніи Наполеона к Россіи немогли остаться в тайне и раздражили еще более наше общественное мненіе, и без того уже враждебное

Франціи..... „От знатнаго царедворца до малогра-