История целибата

Сын сирийского пастуха Симеон как-то зашел в церковь, где его обратили в христианство, и было ему видение, призывавшее к жизни в Боге. Он присоединился к другим аскетам, потом ушел в монастырь в селении Теледа. Суровость его режима Симеон счел недостаточной. Он был терпеливым юношей с мягким характером, смирение его омрачала лишь одна честолюбивая слабость – он стремился быть наиболее воздержанным из монахов. Самая отчаянная попытка праведника достичь этой цели чуть его не погубила, то есть чуть не привела именно к тому результату, к которому он стремился. Он обвил вокруг тела веревку, оказавшись внутри такой повязки словно труп. Каким-то образом ему удалось обмотать себя ею так крепко, что она врезалась в тело, и кожа его загноилась, а в ранах стало кишмя кишеть множество червей, пожиравших его плоть. Должно быть, когда черви пожирали его живьем, Симеон радовался, поскольку хотел умереть как мученик. Но, видимо, ему помешали монахи, снявшие с него веревку и залечившие раны, поскольку после того случая игумен и вся община попросили его покинуть монастырь.

Из монастыря Симеон ушел, но путь его не был далеким. На возвышавшемся неподалеку холме он построил небольшую хижину, увенчанную куполом, где оставался три года. Потом он жил под открытым небом, обложив себя камнями. Следующим его прибежищем стал столп, на котором он стоял и постоянно молился. Позже он достиг зенита славы еще на двух столпах – один из них достигал шестидесяти футов в высоту и был увенчан шестифутовой квадратной площадкой с ограждением. На ней и стоял Симеон под палящими лучами солнца и ледяными ветрами до самой своей смерти в 459 г., когда ему было уже больше семидесяти лет от роду.

Цель Симеона состояла в том, чтобы постоянно стоять на столпе, посвятив свою жизнь молитве в единении усилий духа и тела, – такого сурового аскетизма христианство еще не знало[234]. Тем самым праведник полностью подавлял зов плоти. Даже наедине с самим собой Симеон, должно быть, с благоговением думал о созданном им образе «стоять пред Господом». В суровом, скудном мире Византийской империи V в. он собственным телом воплощал боль и нужду, страх и печаль. Увенчанный фигурой Симеона столп превратился в алтарь, а молитва его одинокого обитателя – в фимиам, возносившийся ввысь, к небесам.

В шестидесяти футах под праведником собирались нищие богомольцы, поскольку столп Симеона был удобно расположен на большом торговом пути. Вскоре он стал местом паломничества, куда люди стекались отовсюду, даже из Испании, Британии, Франции и Италии. Один из современных ему авторов житийных произведений так описывал толпы собиравшихся там людей: «человеческое море, в которое со всех сторон впадали реки».

Однако приверженцы Симеона должны были быть мужчинами, поскольку женщинам он запретил собираться у своего столпа, несмотря на то что его отделяло от них пространство, составлявшее не менее шестидесяти футов. Он отказывался видеть даже собственную мать и общался с женщинами лишь через посланцев-мужчин. Это не противоречило преобладавшему в то время в обществе главенству мужчин, а также отражало ужас аскетов перед сладострастными чарами дочерей Евы. Поэтому хоть целибат был ему обеспечен отшельническим бдением под открытым небом, Симеон дополнительно защитил себя от каких бы то ни было искушений, исключив возможность их возникновения.

Насущные потребности Симеона удовлетворялись его последователями, а он как мог старался им помочь своими проповедями. Перечень проблем, к которым он обращался, был достаточно эклектичным: болезни и боль, комплекс неполноценности, греховность, общественные проблемы, стихийные бедствия. Тысячи паломников-мужчин проходили большие расстояния по пыльным тропам, потом поднимались в гору в надежде взойти на столп и удостоиться совета святого праведника, творившего чудеса.

Встречи с ним следовало назначать заранее, поскольку Симеон строго придерживался расписания. Он молился от восхода солнца до трех часов пополудни, после чего толковал слово Божие. Лишь после этого у него было время выслушивать просителей, давать советы и исцелять. Он помогал разрешать споры, связанные с налогами, поддерживал ремесленников, объединенных в гильдии, землепашцев, выращивавших огурцы, мальчиков-хористов, исцелял страждущих, крестил язычников и предотвращал эпидемии моровой язвы, голод и другие напасти. Как писал автор его жизнеописания: «Можно видеть, как он творит суд и выносит точные и справедливые приговоры». По мере того как слава его росла, он превращался в умелого дипломата, выступавшего на стороне бедных и обездоленных, когда вел переговоры между императором и непокорными племенами бедуинов или улаживал возникавшие церковные распри. Даже в ходе обсуждения вопроса о степени и природе девственности Девы Марии отцы Церкви просили Симеона высказать им свое авторитетное мнение.