История целибата

Церковь оказалась вовсе не столь снисходительной к англичанке Мэри Уорд, всесторонне образованной клариссинке – сестре ордена Святой Клары, замечательному воспитателю и педагогу. В 1609 г. Мэри основала европейскую сеть школ, созданных по образцу иезуитского колледжа в городе Сент-Омер. Все преподавательницы этих школ были мирянками, членами Института Блаженной Девы Марии. Отделения Института были созданы в нескольких европейских городах, и к 1631 г. он уже объединял около 300 членов. В отдельных школах, действовавших под его эгидой, обучались сотни учащихся, причем в некоторых из них детям из бедных семей разрешалось учиться бесплатно.

«Представляется, что женский пол должен был бы и может… совершать нечто выходящее за рамки обыденности», – писала Мэри.

Мы также стремимся… посвящать себя по мере наших скромных возможностей тем деяниям христианского милосердия по отношению к нашим ближним, которые не могут совершаться в монастырях[307].

Девочки, как и мальчики, изучали религию, латинский, греческий и французский языки, местные языки и математику. Кроме того, девочек учили вышиванию, вязанию и музыке, а еще они вместе с мальчиками принимали участие в драматических постановках на латыни. Такая программа обучения отражала взгляды Мэри на женское образование. Признавая руководящую роль мужчин в семье и Церкви, она, тем не менее, была уверена в том, что женщины могут делать «все остальное».

В чем мы настолько ниже других существ, что о нас говорят «всего лишь женщины»? Почему вам в голову приходят именно эти слова – «всего лишь женщины», как будто мы во всех отношениях ниже некоторых других существ, которые, как я полагаю, являются мужчинами? Что, позволю себе заметить, вовсе не соответствует истине[308].

В числе других соображений, разделявшихся Мэри, следует отметить ее убеждение в том, что женщины могут вести целомудренный и благочестивый образ жизни вне монастырских стен, избирать «мать настоятельницу», одеваться в скромную мирскую одежду, а не в свойственные монахиням одеяния, и жить вместе в миру.

Эти соображения были достаточно опасными, и Церковь повела наступление как против Института Блаженной Девы Марии, так и против вызывающе приземленной Мэри. В 1631 г. была издана папская булла, запретившая – а на деле убившая – Институт, изгнав его триста преподававших сестер обратно в Англию. Что касается Мэри Уорд, ее ждала еще более печальная судьба: Мэри обвинили в ереси и ненадолго заточили в мюнхенский женский монастырь[309].

Меры, принятые Церковью в отношении Мэри Уорд, стали уроком для всех благочестивых женщин, соблюдавших целибат. Если они тоже были независимы, решительны, честолюбивы и мудры, их добродетель подвергалась сомнению – такая же судьба постигла целомудренных бегинок. Мотивы их деятельности также были поставлены под сомнение, их вклад в помощь обездоленным не был оценен по достоинству, над их достижениями глумились, общины их были разогнаны или их участниц заключили в монастыри. Как ни странно, в монастырях нередко имели место именно те последствия, которых так опасалась Церковь, а сестры, жившие вне монастырских стен, их тщательно избегали. Как мы увидим дальше, рассматривая судьбу женщин, заточенных в монастыри против собственной воли, требовавшийся от них принудительный целибат часто был главной задачей тех, кто восставал против такого положения вещей.

Христовы невесты

Благочестивые женщины, соблюдавшие целомудрие ради духовного совершенствования, служения Господу и ближним своим, не всегда довольствовались апостольской жизнью бегинок и других сестер. Некоторых из них манил аскетизм в его самых жестких формах вместе с доказательствами небесного благоволения, поскольку это сочетание могло привести к причислению к лику святых. Для соблюдающей целибат и чрезвычайно честолюбивой верующей женщины такой путь духовного развития был несравненно более привлекательным, чем стезя материнства и послушания в браке.

Некоторые целеустремленные женщины долго злоупотребляли суровым аскетизмом, до голода изнуряли себя постом, умерщвляли плоть, притупляли чувства и даже придумывали для себя настолько отвратительные испытания, что могли быть уверены в том, что другие их не повторят. Ни бегинке, ни обычной монахине никогда не пришло бы в голову пить гной раковых больных или воду, которой обмывали гниющие конечности прокаженных.