История унтера Иванова

«Как-то Яков с тетей Пашей? — думал Иванов, повернувшись, чтобы идти к караулу. — Она хворая, он колченогий… Аннушка, верно, у хозяйки своей не замокнет. Помнится, говорили, белошвейная во втором жилье. А из подвала как выберутся?»

И, будто отвечая ему, лакей сказал:

— У нас тута подвалы еще в ночь залило. А сухих дров — на одну топку по чуланам. Наплачутся истопники, как вода спадет…

Перед тем как уйти, Иванов глянул налево по Неве, к взморью. Под темным небом страшно ширилась свинцовая вода. Исаакиевский наплавной мост только что разорвало, и часть его с людьми и экипажами несло сюда, ко дворцу. Ветер гнал по реке корабли и лодки, плясавшие на волнах, как поплавки.

Снизу сквозь вой ветра донеслись крики — полицейские драгуны въехали в толпу и, видно, гнали всех с набережной.

Иванов подхватил палаш и направился к кирасирам.

Караул Кавалергардского полка, что сменял конногвардейцев, пришел во дворец еще посуху. Но пока сдали посты и поручик Бреверн построил и свел своих на площадку Салтыковского подъезда, пробежал ошалелый лакей и закричал, что вода хлынула на набережную и разом залила Адмиралтейскую и Дворцовую площади. Поручик приказал стоять «смирно» и пошел к окну, выходившему на большой двор, куда собирался сводить кирасир. Но и они из строя уже видели, что по дальней части двора ходит рыжая зыбь. А Бреверн увидел еще и часового пехотного караула на платформе под колоколом, стоявшего теперь по колено в воде.

— Viens ici[47] — поманил он стоявшего на фланге караула корнета Лужина. — Ежели тут по колено, то каково на улице?.. Ну скажи, mon cher, что бы ты сделал, если б такое случилось с твоим караулом, как сейчас с егерями?

— Что ты меня про пехотную службу спрашиваешь? — уклонился Лужин.

— Не виляйте перед старшим по чину, корнет.

— Ну, перевел бы пост на крыльцо, а часового сменил досрочно, чтобы просушился.

— Без приказа свыше? Вас за то могут не похвалить… Cependant que devons nous faire? [48]

— Это уж вам решать, господин поручик, как начальнику караула, — сказал Лужин и, по-мальчишески прищелкнув языком, встал в строй рядом с Ивановым.

По галерее от церковной лестницы кто-то отчетливо печатал шаг по каменному полу. Бреверн также поспешно занял свое место. И как раз вовремя. Перед караулом остановился дежурный флигель-адъютант полковник Герман. С восторженной миной вестника, принесшего слова небесной мудрости, он возгласил:

— Его императорское величество приказать соизволил сменившимся караулам оставаться во дворце. Конногвардейскому занять пустое ныне помещение при офицерской гауптвахте, а Измайловскому поместиться вместе со сменившими оный лейб-егерями.

Герман повернулся, чтобы уйти, но дорогу ему заступил капитан, начальник нового пешего караула.

— Разрешите, господин полковник, свести часовых из-под ворот, от будок и с платформы на ближние сухие места, — доложил он.

— Про то не имею приказа его величества, — отчеканил Герман и, вскинув голову, удалился по коридору.

— Каков мудрец господин флигель-адъютант! — пожал плечами капитан и повернулся к стоявшему за ним унтеру: — Беги, плыви, братец Семенов, сзывай часовых, пока пробраться сюда могут. Хоть все вместе будем.

— Слушаюсь, ваше высокоблагородие! — выкрикнул унтер и, скинув суму, тесак и шинель на руки подскочившему солдату, мигом оказался за дверью, сбежал по ступенькам крыльца и по пояс в воде пошел, будто поплыл, к воротам.

В отведенном конногвардейцам помещении при дворцовой гауптвахте с двумя окнами на Адмиралтейский бульвар оказалось всего три скамейки, на которых могли тесно усесться человек двенадцать, а в карауле было тридцать два кирасира. Но никто не ворчал. Забыв усталость, все теснились около окошек. Вот в сторону Невского проспекта пронесло торговую шхуну со сломленной мачтой. На палубе стояли три матроса с шестами, должно, чтобы отталкиваться от зданий, когда к ним донесет. На почти облетевшие деревья бульвара вскарабкались люди, кричавшие что-то матросам, верно, просившие взять их на шхуну. Что кричат изо всех сил, было видно по отчаянно раскрытым ртам. Ветер по-прежнему стонал и выл, гнал волну, свистел в щелях оконных рам. Брызги от бившихся в стену волн долетали до стекол. Следом за шхуной проплыло длинное прясло зеленого забора с бревнами, которыми недавно был врыт в землю. За ним, ныряя в волнах, проехал домишко в три окна, каких много на окраинах. Людей в нем не видать, но кошка металась в слуховом окне. Рядом перегоняла дом перевернутая черно-смоленая лодка.