История упадка и крушения Римской империи

И тщеславие, и честолюбие Юлиана могли внушать ему желание восстановить древнюю славу Иерусалимского храма. Так как христиане были твердо уверены, что приговор вечного разрушения был произнесен над всей системой Моисеева законодательства, то царственный софист мог бы обратить успех своего предприятия в благовидный аргумент против веры в пророков и истины откровения. Ему не нравился духовный культ синагоги, но он одобрял учреждения Моисея, который не гнушался заимствованием многих египетских обрядов и церемоний. Местное и национальное божество иудеев было предметом искреннего поклонения со стороны политеиста, заботившегося лишь об увеличении числа богов, и Юлиан был так жаден до кровавых жертвоприношений, что в нем могло быть возбуждено желание соревнования с благочестием Соломона, принесшего в жертву в день освящения храма двадцать две тысячи быков и сто двадцать тысяч баранов. Эти соображения могли повлиять на его замыслы, но перспектива немедленной и важной выгоды не дозволяла нетерпеливому монарху ожидать отдаленного и неверного исхода войны с Персией. Он решился без всяких отлагательств воздвигнуть на господствующем над окружающей местностью холме Мориа великолепный храм, который затмил бы своим блеском выстроенную на соседней горе Голгофе церковь Воскресения, учредить духовное сословие, которое из личных интересов старалось бы разоблачить хитрости и сдерживать честолюбие своих христианских соперников, и поселить там многочисленную колонию иудеев, которые, благодаря своему суровому фанатизму, были бы всегда готовы поддерживать враждебные меры языческого правительства и даже предупреждать их. Между друзьями императора (если слова «император» и «друг» не несовместимы одно с другим) самим Юлианом было назначено первое место добродетельному и ученому Алинию. Человеколюбие Алиния умерялось строгой справедливостью и мужественной твердостью, и в то время как он применял свои дарования к гражданскому управлению Британией, он подражал в своих поэтических произведениях гармонии и нежности од Сафо. Этому министру, которому Юлиан сообщал и все свои самые легкомысленные фантазии, и все свои самые серьезные замыслы, было поручено восстановить Иерусалимский храм в его первобытной красоте, а усердие Алиния нашло деятельную поддержку в палестинском губернаторе. На зов своего могущественного освободителя Иудеи стали стекаться на священную гору своих предков из всех провинций империи, а их дерзкое ликование встревожило и раздражило живших в Иерусалиме христиан. Желание вновь выстроить храм всегда было господствующей страстью детей Израиля. В эту счастливую минуту мужчины отложили в сторону свое корыстолюбие, а женщины свою деликатность; серебряные лопаты и заступы были доставлены тщеславием богачей, а мусор переносился в шелковых и пурпуровых мантиях. Все кошельки открылись для щедрых пожертвований, все руки хотели участвовать в этой благочестивой работе, и приказания великого монарха исполнялись с энтузиазмом целого народа.