История упадка. Почему у Прибалтики не получилось

В 1809 году, согласно Фридрихсгамскому миру, Россия получила от Швеции всю территорию Финляндии. Финляндия вошла в состав России в качестве широкой автономии, граничащей с личной унией: российский император стал одновременно Великим князем Финляндским. По выражению давшего Финляндии особые права в составе Российской империи Александра I, Финляндия заняла «место среди наций», в результате чего в Великом княжестве на несколько десятилетий раньше многих других нацокраин империи началось национальное пробуждение и появилась национальная же интеллигенция, вплоть до начала политики русификации Финляндии при Николае II остававшаяся пророссийской.

Последнее не удивительно: Санкт-Петербург всячески поддерживал развитие финской культуры, противопоставляя её культуре доминировавшего в городах и нелояльного России шведского меньшинства. В результате при Александре II начал формироваться литературный финский язык, который с 1863 года стал вводиться в делопроизводство. Был литературно обработан, издан в письменном виде и популяризирован в обществе финский народный эпос «Калевала», ставший основой для формирования национального самосознания.

Всё это происходило с одобрения либеральных российских властителей, поэтому в финской истории особенно почитаются имена Александра I и Александра II — последнему даже поставлен памятник на главной площади Хельсинки.

Великое княжество Финляндское служило для Российской империи своеобразной экспериментальной площадкой, на которой тестировались радикальные политические преобразования, чтобы посмотреть, можно ли прогрессивный финский опыт распространить потом на всю Россию.

В 1863 году, в разгар Великих реформ Александра II, в Финляндии после полувекового перерыва была возобновлена деятельность Сейма; в Санкт-Петербурге в это же время шли дискуссии о переходе к парламентской монархии. Тогда же княжеству была дарована Конституция. Великое княжество Финляндское оказалось первой страной в Европе и третьей в мире после Австралии и Новой Зеландии, где ввели всеобщее избирательное право, позволив голосовать женщинам (1906 год). С самого возникновения княжества в 1809 году налоговая система была полностью автономна: подати собирались местными властями и расходовались на местах. В 1860 году в княжестве ввели свою валюту — финляндскую крону; за ней появилась своя почта, армия, национальная бюрократия.

Политика русификации Финляндии, проводимая в последние десятилетия Российской империи, полностью провалилась, спровоцировав лишь революционное движение. А когда в результате распада империи в декабре 1917 года возникла независимая Финляндия, то новое национальное государство имело за плечами многовековую историю автономии, развитый опыт самоуправления и де-факто во многих отношениях было полноценным государством уже в составе Российской империи.

Эстонская нация, эстонское национальное государство формировалось как брат-близнец «латышской Латвии».

1. То же социальное господство остзейских немцев, сохранявшееся вплоть до провозглашения независимости в 1918 году.

2. Та же ситуация, когда прошло более полувека между отменой крепостного права и появлением элементов самоуправления во время Великих реформ.

3. Стандартный для большинства государств Восточной Европы путь формирования нации: национальное пробуждение, наступившее в те же годы, что у латышей и литовцев (1850–1860-е гг.), и не связанное, в отличие от литовцев, с образом утерянной государственности (потому что её никогда не было).

4. Появление национальной интеллигенции и создание ею литературного языка, так же для начала выразившееся в литературной обработке и издании в письменном виде народного эпоса (в эстонском случае это «Калевипоэг»).

5. Общественная деятельность национальной интеллигенции, способствовавшая национально-освободительному движению. Как и в Латвии, в Эстонии под национальным освобождением подразумевалось, прежде всего, избавление от «700 лет немецкого ига», а Российская империя многим «будителям» национального духа представлялась своего рода тактическим союзником.

В случае Эстонии с национальным пробуждением второй половины XIX века связано даже появление у этого народа нового самоназвания. До того эстонцы называли себя maarahvas — «народ земли», то есть крестьяне — в противопоставление горожанам: в городах жили немцы, датчане, шведы, но только не коренные жители Эстляндии. Немцы и прочие европейские «оккупанты» называли мaarahvas эстами в память об упоминаемом римскими авторами балтийском племени эстиев: из этого названия учредитель первой газеты на эстонском языке Йоханн Вольдемар Яннсен создал этноним eestlased — эстонцы.