История. Узнавай историю, читая классику

Тяжелый доспех пробить стрелой из лука было действительно трудно. Иное дело – арбалет или самострел, как его тогда называли в русских землях. Его лук, укрепленный на деревянном ложе, был из металла или рога. На поясе у стрелка был крюк: воин, наклонившись, вступив ногой в стремя самострела, цеплял тетиву и, разогнувшись, натягивал ее. Короткая металлическая стрела «болт» пробивала металлический доспех врага на большом расстоянии. Но слишком дорог был самострел в изготовлении, лишь небольшое число опытных воинов могло его иметь на вооружении. А вот попасть во врага из ручницы было очень сложно: била она совсем недалеко, попасть во всадника можно было только со 120 шагов, а в пешего воина – с 75, тут без большого умения, сноровки не обойтись. Да и уходило на заряжение ручницы очень долгое время.

Самострел

Чем кончилось сражение на реке Угре?

Ни в первый, ни во второй, ни в третий день не добился Ахмат победы. Попытки татарской конницы переправиться через реку оказались неудачными – везде их встречали заслоны русских войск, встречавших врага «огненным боем». Переговоры, начатые Ахматом, успеха не принесли, Иван III категорически отказывался платить Большой Орде дань. А время шло, у татар кончалось продовольствие, нечем было кормить многотысячные табуны лошадей, в войске начинались болезни. Тем временем небольшой отряд звенигородского воеводы Василия Ноздреватого на судах двинулся по Волге и разграбил столицу Орды город Сарай. И в конце октября хан Ахмат увел свои вой-ска. Для него это стало поражением, для Московского государства – победой, рухнуло иго Орды. Сам же хан в 1481 г. был убит тюменским ханом Ибаком.

Повесть о Демидке и медной копейке

Тайное дело

Висит звон-перезвон над кузнецкой слободой с раннего утра до сумерек. Выделывают мастера разную разность. В одной кузне дюжие ребята молотами выбивают жиковины – железные дверные полосы. В другой куют топоры да долота. В третьей – подковы конские. Да разве перечесть все, что изготовляют искусные московские кузнецы для люда большого и малого.

У иного кузнеца-мастера – душа нараспашку, дверь кузни настежь. Заходи, любуйся работой, удалой да ловкой. А иной стороннего человека на порог не пустит, чтоб не разгадал тайну ремесла.

Знают в кузнецкой слободе за Фролкой нелюбовь к чужому глазу. Да в том большого дива нет. Изделия его добро от лихого человека берегут и сами собой представляют секретный механизм.

Что Фролкины замки хороши – по всему видно. Дом его против соседних кузнецов богаче. А жена Фролкина, Матрена, в таких нарядах щеголяет – глаз не оторвать.

Поговаривали иные соседи: де, мол, как медные деньги заместо серебряных царская казна стала чеканить, шибко большой доход Фролкины замки начали приносить. Так ведь известно: завистливы люди, и на каждый роток не накинешь платок.

А Фролка в тот самый день, когда Демидкин новый друг-приятель ему больно ухо вертанул и в великом страхе и недоумении оставил, и впрямь был занят делом необычным для замочного мастера.

Вытянул Фролка медную проволоку. Порубил на кусочки. Молотком кусочки расплющил. А потом каждое такое семечко медное между двумя калеными железками – стук! Весело идет работа. Будто кот сытый да довольный мурлычет себе под нос Фролка.

На тех медных плющеных семечках одна сторона – царь-государь конный змея копьем колет, другая – буковки мелкие…

Одним словом, фальшивомонетным делом был занят Фролка-кузнец. И копейки его на государевы похожи были как две капли воды. Потому что железки каленые, или, как их называли тогда, чеканы, были крадены с государева монетного двора.

Случилось то года два назад. Жил Фролка в ту пору – надо бы хуже, да некуда. С кваса на воду перебивался. По трудному времени замки – не ходкий товар. А как своей лавочки нет – вовсе беда, не продашь.

Ребята голодные в голос ревут. Матрена – худющая да злая – все пилит:

– Другие, которые поумней, семьи обувают, одевают да кормят получше прежнего. И не кузнецы. В лес подаются. А ты себе в кузне стучал бы да стучал, кто знает чего?

Понимал Фролка, к чему клонит жена. И то сказать: кузнецкая работа силы требует, а у него ноги подгибаются и звон в ушах.

Боязно, однако, было идти на тайное, воровское дело. Матрене говорил:

– Чеканы нужны… Они, чай, на улице не валяются… Где достать?

И словно услышал кто, приплыли чеканы Фролке прямо в руки.

С горя пропивал однажды заработанный случаем алтын. Рубаху на груди рвал, обливался пьяными слезами.

А как малость потрезвел, мужичок неприметный, которому жаловался на нелегкую свою судьбу, и скажи:

– По глупости маешься. При твоем ремесле возможно жить припеваючи.

Разом у Фролки выскочил хмель. Услышал точно Матренины слова. Однако виду не подал, что уразумел, куда мужичок гнет:

– Времена ноне не те. Горб целый день ломаешь, а заработаешь пшик…