История, в которой что-то происходит

Второй труп – иссушенное, белесо-волосатое тело католического священника обнаружили осенью.

Священник лежал голый в своём строго обставленном кабинете. На тёмном ковре, в нелепой позе, раскрыв руки и изогнув кренделем ноги. Над головой, в форме дуги, были выложены голые тряпичные куклы. На шее – глубокий след. В задний проход, на приличную глубину вставлено металлическое распятие. На спине – та же, что и у пару месяцев ранее обнаруженном мулле, надпись: «Gott ist tot». Жутко воняла впитавшаяся в ковёр моча с подсохшими кусками дерьма. Раскрытое высокое окно не спасало: сегодняшний день, полный солнца, был безветрен.

Одежда священника, пропитанная кровью, комом лежала в углу.

Тяжёлый стол был сдвинут в угоду широкого формата инсталляции перфоманса.

В этот раз маньяк (Светлый прозвал его «Атеист»), действовал не спеша. Никто ничего не слышал. К священнику убийца пришёл через вторую дверь, ведущую во двор. То есть – напрямую с парка, где стоял собор. В парке множество слепых от общественных камер зон. В котором мало свидетелей.

Монахини участливо отвечали на вопросы Зора. Зор, горой нависнув над ними, кивал головой. Вокруг копошились сотрудники: снимали отпечатки пальцев, искали волоски, рассматривали на ковре следы. С овчаркой на поводке прошли кинологи. Эксперты из столицы были тоже тут как тут.

Светлый сел в старый полицейский фургон. Он вдруг вспомнил испуганные глаза своих детей вчера вечером. В тот момент он этого не заметил, а сейчас мозг услужливо подсунул это затёртое воспоминание. Дети сидели на диване, обняв колени, не обращая внимания на цветастый мультик по телевизору. Они с ужасом смотрели на Светлого, своего папу, когда тот вышел из комнаты, где плакала их мама.

Светлый с силой сжимал челюсти, тяжело дыша.

– Я говорю правду, – тихо ответила его жена, – я шла домой, зашла в подъезд, а… Я…

Она заплакала. Навзрыд, закрывая рот руками, суматошно всхлипывая. Её тонкие белые руки дрожали. Тряслись взлохмаченные волосы. В ванной комнате всхлипывания усиливались неприятным эхом.

Из вентиляционной решётки раздался соседский лай.

Светлый резко встал, дёрнул дверь, выходя из ванной. Дети подняли на него свои испуганные глаза. Светлый сорвал с крюка вешалки куртку, мимоходом, проверяя, коснулся кобуры, сунул ноги в туфли, выбежал в подъезд.

«Успеть догнать. Самому. Кончить ублюдка. Потом допросить соседей».

Страсти по Атеисту не утихали до конца зимы.