История варварских государств

С подчинением акатиров, вероятно, завершилось формирование Гуннской империи. Она охватывала огромные территории от Рейна до Волги и, может быть, даже Урала. Есть сведения, что гуннам подчинялись какие-то острова в океане. Если это так. то речь может идти о некоторых островах в Балтийском море. Насколько реальным было подчинение этой огромной территории, сказать трудно. Возможно, после подчинения готской державы Эрманариха гунны стали считать себя повелителями всех тех народов, которые в той или иной степени признавали власть этого готского короля. Может быть, те товары, которые время от времени приходили с севера, воспринимались гуннами как дань этих народов. Что же касается более южных районов, то там власть гуннов была, несомненно, реальной. Здесь под властью гуннов находились остготы, гепиды, ругии, скиры, свевы, герулы, аланы, сарматы, а также, может быть, часть аламанов. В погребальной песне, исполненной над телом Аттилы, он был назван великим королем гуннов и господином сильнейших племен[79]. Мы не знаем, ни какие гуннские термины стоят за латинскими rех и dominus, ни какое содержание вкладывали гунны в эти термины. Ясно одно: гунны различали власть Аттилы над ними самими и над покоренными племенами.

Власть Аттилы над гуннами основывалась в первую очередь на его происхождении. Недаром в той же песне подчеркивается, что он был рожден Мундзуком. И сам Аттила потребовал от своего посла, чтобы тот напомнил императору, что он принадлежит к славному роду, наследовал своему отцу Мундзуку и имеет благородных предков. Это заявление чрезвычайно важно. Как известно, Аттила (вместе с братом) наследовал не своему отцу, а дяде Руге. Теперь он стремился вычеркнуть это обстоятельство из памяти римлян, как явно и из памяти своих подданных.

Перед нами по существу новая концепция власти: власть принадлежит не всему царскому роду, а конкретной царствующей семье и передается от отца к сыну. В качестве самодержавного владыки Аттила возглавляет всю иерархию власти. Ее самодержавность подчеркивается сравнением положения даже его самых высокопоставленных подданных с рабством. Разумеется, речь идет не об обычном рабстве, а о системе полного подчинения всех абсолютной власти гуннского короля. Аттила выступал и как главнокомандующий, лично возглавляя армию в походах, и как судья, в своих решениях не связанный никакими рамками, установленными законами (если они у гуннов были), ни обычаями, руководствуясь только своим виденьем дела и собственной выгодой, и как администратор. Аттила, естественно, определял всю политику. Недаром один из его послов заявлял, что он будет говорить только то, чего желает его король. В политике по отношению к Империи это желание в основном сводилось к требованиям денег и даров. И деньги, и дары направлялись именно королю (сначала Бледе и Аттиле, а затем уже одному Аттиле). И именно король затем распределял их среди своих приближенных. И это становилось еще одним инструментом укрепления королевской власти. Высокое положение Аттилы, стоявшего выше всех своих подданных, наглядно подчеркивалось особым шатром, который во время походов и других передвижений должен был стоять выше любого другого шатра, а в ставке — неким подобием дворца, деревянным креслом, на котором он восседал, а также особым ритуалом его пиров и приемов. Другим средством подчеркивания величия Аттилы была его связь с божественным миром. Якобы случайная находка меча самого бога войны, врученного ему, стала пропагандистской основой его претензий на власть чуть ли не над всем миром[80]. Подчиненный ему Курдих сравнивал его с солнцем, на которое нельзя смотреть человеку. Разумеется, само это заявление было чистой лестью и прикрытием отказа прибыть ко двору Аттилы, но характерно, что оно возымело свое действие: Аттила разрешил Курдиху не прибывать ко двору. В других обстоятельствах римляне сравнили императора с солнцем, а гуннского короля с человеком, но когда об этом Аттила узнал, это вызвало его гнев. Аттила всячески настаивал на равенстве своего положения с положением императора. Едва ли он рассчитывал на признание этого равенства римлянами, так что объектом таких претензий были его собственные подданные. И этим он отличался от других варварских владык.