История Венецианской республики

Через два года произошел конфликт с Падуей, которая вздумала без предупреждения изменить русло Бренты. Они хотели укоротить доступ к лагуне, но не понимали того, что венецианцы знали очень хорошо: малейшее вмешательство в географическую систему лагуны создавало риск нарушения равновесия вод на побережье, столь важного для выживания Венеции. Перспектива скопления песка вокруг Сант Иларио и заиливания существующих каналов вызвала у венецианцев резкий протест, и, когда их протест проигнорировали, венецианцы взялись за оружие. Развязка была неизбежной: падуанцы не могли сравниться силой с соседями. После единственного короткого сражения они сдались, пообещав бросить свой проект и убрать последствия нанесенного ими урона. Что, однако, было более важным — и это единственная причина, по которой столь тривиальный инцидент упомянут в этой книге, — это то, что в первой сухопутной кампании Венеция использовала наемников, которыми командовали два знаменитых кондотьера той поры — Гвидо ди Монтеккио из Вероны[66] во главе кавалерии, и Альберто да Брагакурта, возглавивший пехоту. Какие на то были причины? Одна, без сомнения, заключалась в отсутствии у венецианцев опыта ведения боев на суше. Возможно также, что они почувствовали страх, превратившийся впоследствии в навязчивую идею, что каждый коренной венецианец, вернувшись с победой, будет пользоваться популярностью, не подходящей гражданину республики, и такая слава может быть опасна государству. Когда в последующих веках кондотьеры стали забирать власть то в одном, то в другом городе и оказывать решающее влияние на исход событий в Северной и Центральной Италии, выяснилось, что страхи венецианцев были небезосновательны.

Вслед за императором Иоанном Комнином на византийский трон взошел его сын, Мануил, молодой человек двадцати с небольшим лет. Он прославился красивой внешностью и, в отличие от отца, ксенофобией не страдал. Молодость его прошла в дружбе с франкскими рыцарями заморских христианских доминионов. Восхищение западным образом жизни он выразил, введя рыцарские турниры в Константинополе, чем шокировал людей старшего поколения. Мануил был интеллектуалом и ученым, на него производили впечатление сообщения о блеске и роскоши двора в Палермо. Благодаря тому, что Рожер покровительствовал искусству и наукам, его двор стал культурным центром Европы, местом, где ведущие мыслители трех крупных цивилизаций Средиземноморья — латинской, греческой и арабской — могли встретиться и обменяться опытом.

Мануил понимал опасность, исходившую от норманнской Сицилии. Но он также знал, что две трети Малой Азии — бывшей ранее главным источником для набора в византийскую армию — заняты теперь турками-сельджуками, да и его западная граница находится под постоянной угрозой. Поэтому его империя должна бороться за выживание. Прав ли был его отец в своем враждебном отношении к Сицилийскому королевству? Не благоразумнее ли попытаться прийти к соглашению? Вскоре после своего восшествия на престол он направил в Палермо делегацию, которая должна была выяснить возможности альянса, а укрепить его он надеялся, выдав византийскую принцессу за одного из королевских сыновей.

Если бы эти переговоры увенчались успехом, последствия для Венеции могли быть серьезными. Тогда Рожер смог бы контролировать пролив Отранто с двух сторон. К счастью, переговоры провалились, и Мануил задумался о собственной женитьбе на свояченице императора Конрада, что и осуществилось в начале 1146 года. Через три месяца, в Вербное воскресенье, произошло событие, оказавшее влияние на весь цивилизованный мир: святой Бернар Клервоский начал Второй крестовый поход.

Вмешательство святого Бернара в политическую жизнь Европы — от которого он, к сожалению, всю свою жизнь не в силах был отказываться — заканчивалось почти всегда катастрофой, но ни одно из них не потерпело столь унизительного фиаско, как эта экспедиция, возглавляемая совместно германским королем Конрадом III и французским королем Людовиком VII. Целью похода было возвращение Эдессы, захваченной сарацинами, и усиление на Востоке франкской власти. Бесчисленные тысячи людей умерли, не добравшись до Святой земли. Те, что уцелели во время путешествия, бежали после первого и единственного вооруженного столкновения. Из-за скудости источников сведений о венецианской истории того времени мы не знаем, принимал ли участие в этих событиях венецианский флот. Хотя один хронист — Марино Сануто-старший, писавший в начале XIV столетия, — рассказывает о magnum auxiliurm[67], направленной республикой под командованием Джованни Полани, брата дожа. Это сообщение не подтверждается другими историками крестового похода, а потому им можно было бы пренебречь. Но венецианцы не надолго оставались в покое. В первые недели 1148 года они получили срочное сообщение от Мануила: против его империи вышел сицилийский флот.