История Венецианской республики

Это было правдой, хотя, как заметил дож ранее, репутация Венеции уже не казалась в Европе непогрешимой. Однако как ни быстро республика стремилась к упадку, ее дипломатическая служба была по-прежнему на высоте, и Реньер прекрасно знал, что в Австрии уже начались обсуждения планов на будущее, в которых для Венеции места не нашлось. Но, несмотря на все свои несчастья, она смело продолжала держать оборону против всего остального мира, все еще сохраняя некое внутреннее единство. Она поддерживала свой образ изысканного, свободного общества, которому присуще умение сорить деньгами с элегантностью и тонкий вкусом, — общества, за которым при всем том незримо стоит монолитная структура, возведенная серьезными и опытными людьми, чья мудрость безгранична, а действия уверенны. Этот образ вводил в заблуждение не только безумных искателей удовольствий. В январе 1782 года приехал наследник русского престола великий князь, будущий царь Павел I. Они с женой путешествовали под именем графа и графини Северных. В их честь прошли обычные роскошные празднества, в ходе которых по мановению руки графини над Пьяццей закружился искусственный голубь, рассыпая искры на лету. Он закончил свой полет на восьмидесятифутовой высоте, рассыпавшись изображением римской арки Тита. Но поистине поразило мужа графини спокойствие, проявляемое толпой. Чтобы ею управлять, не требовались солдаты, только пятеро церемонимейстеров от Совета десяти, которыми предводительствовал Capitan-Grande в красной мантии. «Voila, 1'effet du sage gouvernement de la Republique. Ce peuple est une famille!»[324] — воскликнул князь. Вряд ли он мог сказать что-нибудь более приятное для хозяев.[325]

Великий князь не отличался проницательностью — к тому моменту, когда он взошел на престол, он был душевно нездоров, и в 1801 году его жестоко убили, — но и многие другие посетители этого города не замечали ни малейших следов недовольства, во всяком случае среди народа. Средний работающий венецианец был вполне доволен своим жребием. Имея толику хлеба и множество зрелищ, которые никогда не иссякали, он ни о чем не печалился. Налоговое бремя было легким либо отсутствовало вовсе. Рожденных за пределом круга знати редко волновали политические амбиции. Их не беспокоили ни десять членов совета, ни трое обвинителей. Напротив, их считали полезной, даже необходимой частью государства, радуясь, когда они раскрывали заговор или ставили на место распоясавшихся барнаботти. Те, в свою очередь, нисколько их не беспокоили.

Простонародью позволялась большая свобода, чем представителям нобилитета, за каждым движением которых следили и не позволяли им покидать республику и даже город без особого разрешения. Так что народ не переживал за Пизани или Контарини, а те относились к отдельному классу недовольных — они никогда не были людьми из народа и не стремились ими быть. Они хотели поскорее спрятаться в безопасное место и сидеть там как можно дольше.

Последние семь лет правления Паоло Реньера прошли без происшествий. В мае 1782 года он принял папу Пия IV, направлявшегося в Вену. Это был первый визит папы в Венецию со времен триумфа Александра III над Фридрихом Барбароссой в 1177 году. В 1783 году дож и сенат по не вполне ясным причинам отклонили предложение троих полномочных представителей США — Джона Адамса, Бенджамина Франклина и Томаса Джефферсона — о торговле и сотрудничестве с молодыми Соединенными Штатами. С возрастом корыстолюбие дожа все возрастало и становилось все более бесстыдным. Большинство подданных открыто его презирало. Но главным памятником его правлению, бесспорно, стала «мурацци» — огромная дамба из неотесанного камня толщиной 14 метров у основания, которая протянулась на 4 километра вдоль берега острова Пеллестрина. Эта твердыня строилась 38 лет, начиная с 1744 года, и стоит до сих пор, оспаривая (увы, все с меньшим успехом) тот факт, что само море, которое так долго служило Венеции защитой, обернулось против нее. Многие из тех, кто принимал участие в торжественном открытии этой дамбы, с грустью думали о бесчисленных внутренних и внешних опасностях, от которых эта дамба не сможет защитить Республику. Она могла лишь поддерживать иллюзию могущества, и это был последний дар Паоло Реньера Венеции.

Дож умер в феврале 1789 года. Вместо торжественного государственного погребения, его похоронили в церкви Толентини тайком, ночью, чтобы не помешать проведению карнавала.

Глава 46 СУМЕРКИ (1789–1797)

У сильного всегда бессильный виноват:

Тому в истории мы тьму примеров слышим…[326]