История Венецианской республики

В попытке пробиться сквозь это равнодушие и желая перетянуть республику на свою сторону, в начале 1223 года Фридрих посетил Венецию. Интересно узнать о его впечатлениях от увиденного. Его дедушкой по матери был Рожер II Сицилийский, детство он провел в многонациональном Палермо. Там он выучился пяти европейским языкам, не говоря уже об арабском: с его помощью он уговорил эмира Иерусалима вернуть христианам главные святилища. Он был одним из самых образованных людей своего времени и заслужил прозвище Stupor Mundi (Изумление мира). В Венеции, ставшей теперь вместо Палермо мостом между Востоком и Западом, в городе культурном, как и коммерческом, он должен был найти ту же атмосферу, многонациональную, многоязычную, что сформировала его как личность. Его любовь к роскоши — экзотический зверинец, с которым он путешествовал, был источником удивления для его подданных — должна была в полной мере получить отклик в самом красивом и великолепном городе, который он когда-либо видел.

Тем не менее остается открытым вопрос, насколько привлекали человека, общавшегося на равных с выдающимися учеными и философами своего времени, императора, при дворе которого был изобретен сонет, интеллектуальные достижения Джакомо Тьеполо и других известных венецианцев, с которыми он познакомился во время своего короткого визита. Фридрих, конечно же, обратил на них всю силу обаяния своей необычайной личности, подтвердил все бывшие привилегии республики и пожаловал несколько новых концессий в Апулии и Сицилии. В качестве благодарности получил щепку от Святого креста и больше почти ничего. Возможно, он сделал тактическую ошибку, заказав новую императорскую корону у венецианского ювелира: пришлось убеждать власти, которые в конце концов разрешили эту работу при условии, что это лишь частная, неофициальная сделка. Несмотря на то, что любезность была проявлена с обеих сторон. Фридрих уехал из города разочарованным. Венецианцы, как всегда, были настороже.

В последующие годы взаимоотношения Венеции с империей быстро ухудшались. Несмотря на провозглашенный ею авторитет. Венеция не хотела видеть на своем пороге сильного и, возможно, алчного Фридриха. Причины, которые понудили ее вступить в первую лигу, все еще оставались в силе, и ее симпатии до некоторой степени были связаны с ломбардскими городами. Вскоре она стала банкиром новой лиги. Выдающихся венецианцев постоянно приглашали в города па должность подесты. Современному человеку кажется почти невероятным, что влиятельные муниципалитеты регулярно и намеренно приглашали иностранцев управлять их делами, однако большинство из них были слишком разрознены — партийной борьбой, ревностью, амбициями и семейной враждой, — а потому и не могли прийти к согласию, выбирая лидера из местных. К таким разногласиям и Венеция была склонна, а потому стоит только порадоваться ее изумительной способности к самоуправлению: ни разу за все время существования республики не возникало у нее соблазна искать себе правителя на стороне.

И все же такие приглашения она считала полезными. Например, и Падуя, и Тревизо к 1236 году имели у себя на службе венецианцев в должности подесты. В Тревизо служил не кто иной, как сын дожа, Пьетро. В том году он вел героическую оборону города против командующего армией Фридриха II в Северной Италии, ужасного Эццелино да Романо, и заслужил такую репутацию, что, даже когда город в 1237 году вынужден был сдаться, его тут же пригласили занять ту же должность в Милане.

Венеции было выгодно направлять своих людей на должность подесты, потому что через них она незаметно проводила свои интересы, официально не нарушая нейтралитета. Со временем нейтралитет стало соблюдать еще труднее.

Венецию все чаще вовлекали в дела ломбардских городов, ее все больше тревожили непрекращающиеся успехи императора, особенно ее взволновало сражение 1237 года при деревне Кортенуова, где Пьетро Тьеполо был взят в плен и с триумфом препровожден на слоне, или еще более мрачный случай в следующем году, тогда армия Эццелино подошла к самому берегу лагуны и разрушила монастырь Сан Иларио в Фузине. Наконец, в сентябре 1239 года, подстрекаемые папой Григорием IX венецианцы вступили, возможно, в самый удивительный союз в своей истории — с двумя главными соперниками, Генуей и Пизой. Они даже договорились, что венецианские и генуэзские галеры будут поднимать рядом с собственным штандартом флаг Венецианской республики.