История Венгрии. Тысячелетие в центре Европы

Далее, к социальным аспектам этого политического компромисса относятся натурализация в Венгрии довольно значительного числа австрийских и прочих имперских аристократов, а также установление более тесных связей между венгерскими магнатами и многонациональным классом крупной европейской знати, обосновавшейся в городе-космополите Вене. Накануне освободительных войн с турками более двухсот семей австрийских и богемских аристократов переселились в Венгрию, где получили огромные поместья за свои прошлые военные заслуги. Среди них были представители таких известных фамилий, как Харрукерны, Алтаны, Траутзоны и Шёнборны. Хотя многие из этой новой знати позднее либо продали свои имения местным магнатам по причине неприспособленности к здешним условиям, либо смешались с ними путем многочисленных брачных союзов, то обстоятельство, что они сразу были наделены правом голоса в венгерском государственном собрании, вызывало к ним всеобщее чувство недоверия.

Конечно, венгры-лоялисты сами прилично поживились при распределении земель, вновь отвоеванных у турок и конфискованных у Ракоци и других эмигрантов. В Венгрии XVIII в. проживало около двухсот очень богатых аристократических семейств, представленных либо потомками старинной знати — Эстерхази, Баттяни, Эрдеди или Палфи, — либо нуворишами вроде Грашальковичей, сумевших завладеть обширными владениями и приумножить их, либо крупными военными и государственными деятелями, как, например, Орци, Сапари, Дежевфи или Фештетичи. Их политический вес среди дворянства, насчитывавшего примерно 40 тыс. человек, в этот период постоянно увеличивался. Усиление их социально-политического влияния происходило на фоне резкого изменения самой природы лидерства сравнительно с XVI–XVII вв. Прежде родовые крепости и замки магнатов представляли собой не только центры общественной жизни регионов, но также места службы, где дворянская молодежь округа осваивала азы военного искусства и политики. К XVIII в. эти укрепления и замки либо были уже разрушены, либо утратили свои общественные функции. В империи остался один-единственный двор, и это был двор короля в Вене, а замки магнатов стали выполнять чисто хозяйственную роль феодальной усадьбы. Во время правления Марии Терезии, когда, наконец, в стране установилось относительное спокойствие и жизнь стала постепенно налаживаться, было построено около двухсот новых помещичьих особняков, превратившихся в средоточия провинциальной светской и культурной жизни для высших слоев венгерского дворянства. Один из таких особняков — дворец князя Миклоша Эстерхази в Фертеде с великолепными залами и гостиными, с парковым ансамблем и увеселениями, с театральными постановками, музыкальными концертами и оркестром под управлением самого Йозефа Гайдна, служившего этому княжескому роду в течение трех десятков лет после 1761 г., — вполне успешно, по мнению многих современников-иностранцев, соперничал даже с Версалем. Однако основным центром культуры, где будущим владельцам загородных дворцов прививали вкус к пышной изысканности позднего барокко и рококо и где отдельные венгерские магнаты также имели собственные дворцы, оставалась Вена. Хотя роль венгерской аристократии в центральном аппарате империи Габсбургов не может идти ни в какое сравнение с той, которую играло австрийское и богемское чиновничество, многие венгерские вельможи служили в Венгерской придворной канцелярии или в Венгерской палате, где трудились рука об руку с многонациональной элитой столицы Габсбургов.