Читаем История Венгрии. Тысячелетие в центре Европы полностью

Другие события этого порядка были связаны с крестьянским восстанием в Венгрии, вспыхнувшим летом 1831 г. Это было самое крупное восстание после крестьянской войны 1784 г. в Трансильвании. Непосредственным поводом к восстанию стала эпидемия холеры, унесшая около четверти миллиона жизней. Меры предосторожности, предпринятые властями, вызвали ярость обездоленных батраков в пяти комитатах на северо-востоке Венгрии. Эти безземельные крестьяне жили на заработки с сезонных работ на полях Среднедунайской равнины. Правительство, опасаясь распространения эпидемии, выставило кордоны, не пропускавшие батраков к местам работы, лишив их, таким образом, средств к существованию. Примитивные методы дезинфекции способствовали распространению слухов о том, что власти сами отравляют колодцы. Гнев выплеснулся в неорганизованный мятеж, в котором приняли участие около 40 тыс. румынских, словацких и русинских крестьян. Мятеж был быстро подавлен. Многие напуганные восстанием помещики стали во всем обвинять реформаторов с их идеями и требовать жестоких наказаний для острастки. Однако теперь уже было много и дворян, которые признали, что напряжение, давно уже свойственное отношениям между помещиком и крестьянином, достигло критической отметки и что в сочетании с этническими конфликтами это будет постоянно таить в себе угрозу общественному спокойствию, и, значит, реформы станут неизбежными. Как внешние, так и внутренние события 1830–31 гг. привели к резкой поляризации общественного сознания в Венгрии.

Взгляды Сечени не были полным откровением. К ряду аналогичных выводов приходили такие деятели, как Берзевици, или — тоже экономист — Янош Балашхази. Однако общественное положение Сечени, его авторитет вкупе с логической стройностью его доводов сделали именно его программу построения капитализма и освобождения предметом горячего одобрения или же яростной критики. Одни считали «Кредит» основополагающей работой, другие находили, что книга заслуживает костра. Йожеф Дежевфи выступил публично с опровержением аргументов этого труда. В чем-то он шел даже дальше Сечени по пути радикальных реформ, однако, в целом, его собственные взгляды опирались на избитые идеи дворянского Просвещения, согласно которым феодальные корпоративные структуры нужно не отменять, а обновлять, создавая, таким образом, конструктивную оппозицию Вене. Сечени, напротив, надеялся переманить и магнатов, и двор на сторону поборников реформ. Обе эти позиции, по существу, оказались нереалистическими. Весной 1832 г. издание «Стадиума» было запрещено. Книга была напечатана в Германии на следующий год. Сечени совершенно разочаровался в дворянском парламентаризме, где делами в основном заправляли влиятельные помещики средней руки, и несколько отошел от общественно-политической деятельности, причем как раз в то время, когда всеобщее восхищение им достигло своего апогея.

Даже внутри либерализма политические концепции начали дробиться и множиться. Это и привело к постепенному расхождению взглядов между Сечени и его близким другом, политическим союзником и постоянным спутником в их совместных путешествиях в 1820-х гг. — трансильванским бароном Миклошем Вешшелени. Его политический трактат «О заблуждениях» разделил судьбу «Стадиума» в части цензурного запрета. Трактат содержал в себе и большую часть практических предложений Сечени, изложенных, правда, менее систематически, и многое другое. В отличие от Сечени, Вешшелени считал, что освобождение крестьянства от феодальной зависимости должно не просто проходить под контролем государства, но сопровождаться демонтажем абсолютизма, в котором он усматривал основную причину отсталости, и созданием конституционно-монархического строя, основанного на гражданской свободе. Он также полагал, что корпоративные структуры и дворянская оппозиционность вполне пригодны для реализации антиабсолютистских политических реформ и что они сами уже содержат в себе семена современной конституционной государственности. Надо только убедить дворян в том, что предлагаемые реформы — это не столько дань моде с ее вечным стремлением к дурной новизне, сколько возврат к конституционным ценностям старины, к «дворянской демократии». Сечени не одобрял подобного фрондерства Вешшелени. Он слишком хорошо знал правительство Габсбургской монархии и международное положение. Его опасения, что Вена может нанести ответный удар прежде, чем Венгрия успеет окрепнуть в достаточной мере благодаря экономической, социальной и культурной модернизации, были обоснованными. Именно по этой причине он изо всех сил старался избегать прямой конфронтации и по возможности перенести реформаторскую деятельность в политически нейтральные сферы.

Перейти на страницу:

Похожие книги

10 мифов о России
10 мифов о России

Сто лет назад была на белом свете такая страна, Российская империя. Страна, о которой мы знаем очень мало, а то, что знаем, — по большей части неверно. Долгие годы подлинная история России намеренно искажалась и очернялась. Нам рассказывали мифы о «страшном третьем отделении» и «огромной неповоротливой бюрократии», о «забитом русском мужике», который каким-то образом умудрялся «кормить Европу», не отрываясь от «беспробудного русского пьянства», о «вековом русском рабстве», «русском воровстве» и «русской лени», о страшной «тюрьме народов», в которой если и было что-то хорошее, то исключительно «вопреки»...Лучшее оружие против мифов — правда. И в этой книге читатель найдет правду о великой стране своих предков — Российской империи.

Александр Азизович Музафаров

Публицистика / История / Образование и наука / Документальное