История Венгрии. Тысячелетие в центре Европы

В том, что касается физической географии, дело, на первый взгляд, никакой сложности не представляет. Венгрия расположена в географическом центре Европы: она равноудалена от Уральских гор на востоке и Атлантического побережья на западе, от Скандинавского полуострова на севере и островов Эгейского моря на юге. От степей на востоке она отделена горной цепью Карпат, от Средиземноморья — Балканскими горами и Альпами — от Западной Европы. Довольно ровное плато, окаймленное этими горными массивами, на карте выглядит замкнутым пространством, своеобразным с точки зрения как геологической, так и естественно-научной истории. Это пространство, в свою очередь, состоит из самостоятельных регионов: гористая западная часть Венгрии Дунаем отделена от равнинной восточной, которая разрезана пополам рекой Тиса; северная горная часть, Трансильвания и земли к югу от рек Драва и Марош (целиком принадлежавшие Венгрии вплоть до окончания Первой мировой войны). Именно поэтому нет ничего удивительного в том, что один из виднейших историков и культурологов периода между двумя мировыми войнами Енё Чолноки считал, что, если понятие «Центральная Европа» вообще имеет право на существование, то оно может обозначать только территорию, некогда принадлежавшую Королевству Венгрия.

Однако особенности физической географии не имеют ни малейшего значения для историка до тех пор, пока относительно статичные данные не наполнятся динамикой активной жизнедеятельности людей. Без этого представление о Венгрии как части Центральной Европы — столь же пустые и досужие домыслы, как и убеждения древних китайцев о том, что именно они живут в центре мироздания, а также «центристские» представления о себе многих других народов. Именно человеческий потенциал подтверждает или опровергает представления о благоприятности или неблагоприятности какой-либо территории для появления на ней устойчивых государственных образований. Он же составляет основной элемент некой умозрительной «символической» географии, которая, в свою очередь, способна быть как субъективной, пристрастной, политически ангажированной конструкцией, так и объективной, научно обоснованной концепцией, отражающей реальность.

Современная дискуссия по поводу сложного и противоречивого понятия «Центральная Европа» (оно, как правило, используется в отношении всех стран, расположенных между Балтийским морем и Балканами, а также между территориями с германским и русским населением) восходит к относительно поздним выводам «символической» географии. Атласы Центральной Европы были созданы совсем недавно, почти одновременно с процессом уточнения состава включаемых в нее государств, народов и культур. Причем по большей части они составлялись специалистами, не проживавшими в данном регионе. Как отметил Ларри Вульф, только в эпоху Просвещения европейские экономические и культурные центры переместились из Рима, Флоренции и Венеции в Лондон, Париж и Амстердам. Тогда же прежнее разделение Европы на утонченный Юг и варварский Север было переосмыслено и заменено понятием «Западная Европа». Она, разумеется, никак не могла обойтись без своей половины или, скорее, антипода в виде «Восточной Европы», которая и была тут же изобретена самим Западом. В терминах подобной «философской географии», как довольно точно определил ее американский путешественник Джон Ледьярд, «Восток» представлялся однородной массой земель. Прага, расположенная чуть севернее, но все же западнее Вены, равно как и Варшава, Краков, Пресбург (Братислава, Пожонь) и Буда, считались не менее «восточными», чем Санкт-Петербург, Москва или Одесса; Богемия, Польша и Венгрия были такими же «незападными», как и Сибирь. Эта модель со временем стала казаться неопровержимой с научной точки зрения и удобной в политическом плане, и до сих пор она представляется не вполне преодоленной. В этой связи стоит вспомнить понятие «восточные территории», постоянно употреблявшееся Гитлером во время Второй мировой войны, или же сталинский «Восточный блок» в послевоенный период.