История Венгрии. Тысячелетие в центре Европы

После захвата всей территории региона два верховных правителя мадьяр присвоили также центральные области в Подунавье. Чуть позже княжеский титул, верховная власть и центральные области оказались в руках наследников Арпада. Однако власть верховного правителя была отнюдь не безграничной, несмотря на все усилия, предпринимавшиеся самим Арпадом для установления гегемонии своей семьи. Хотя князь владел самой большой земельной собственностью, каждый племенной вождь (úr) на территории своего племени (úrság; ср. современное венгерское слово ország — страна) обладал неограниченной властью местного царька. Дьюла, по значимости уступающий только верховному князю, стал независимым правителем Трансильвании, а хорка — властителем западной части Задунавья. Племенному вождю подчинялись главы кланов (fő) и богачи (bőség), составлявшие слой военной аристократии и командовавшие во время походов рядовыми воинами, которых несколько позднее станут называть иобагионами. Все эти группы по численности составляли около одной пятой части венгров, заселивших земли Карпатского бассейна. Все остальные принадлежали либо к классу крепостных, к «бедноте», к рабам или же к ремесленникам, обслуживавшим — что подтверждает их обобщающее название «удворники» — элиту мадьярского общества, но жившим в отдельных, замкнутых сообществах и пользовавшимся определенной свободой: плотникам, горшечникам, кузнецам, медникам, меховщикам и т. д. Такие же поселения ремесленников были свойственны соседним славянским государствам, таким, как Польша и Богемия, да и в самом Карпатском бассейне многие из них, видимо, были по происхождению славянскими. Проживало здесь и немало мусульман, которых племенные вожди обычно назначали сборщиками пошлин на переправах и переездах, или же это были купцы из дальних стран, привозившие предметы роскоши для немногочисленной элиты, которая с семьями и слугами занимала богатые резиденции, буквально купаясь в роскоши. Рядовые воины жили, как и весь остальной народ, в селах и деревнях. Численность всего населения, по различным оценкам, колебалась от 300 до 600 тыс. человек, а мадьяр среди них было от 100 до 400 тыс. (В настоящее время более вероятными считаются большие цифры.)

Хотя географические и особенно гидрографические условия существования в те времена разительно отличались от нынешних и обширные территории в низовьях рек большей частью являли собой поймы и болота, земли оказались более или менее пригодными для ведения полукочевого образа жизни, который сложился у мадьяр в Этелькёзе. Как описывают мусульманские источники конца IX в., на зиму мадьяры всегда возвращались в свои зимние жилища, как правило, расположенные в долинах рек, особенно в речных дельтах и устьях. Это и были их постоянные поселения. Весной, прежде, чем идти на пастбища вверх по течению рек, мадьяры засеивали пахотные земли вокруг своих деревень, а осенью возвращались домой и собирали урожай зерновых.

Передвигаясь вдоль рек, мадьяры покрывали значительные расстояния, и привычка к этому сохранилась у них даже после переселения на новые земли. По крайней мере, известно, что их родоплеменные вожди со свитами летом вели кочевой образ жизни, перегоняя стада. Ко времени завоевания, впрочем, многие мадьяры вполне приспособились к условиям оседлой жизни. Они сеяли пшеницу и рожь, а также ячмень и просо; они уже знали виноградарство и выращивали хмель, из которого варили пиво. Основной же технической культурой была конопля. Среди землепашцев жили и ремесленники, в основном кожевники и железных дел мастера, искусство которых к тому времени поднялось до высокой степени совершенства. Знакомство с бытом местного славянского населения, которое занималось овощеводством, выращиванием льна и других культур, требовавших не столько тягловой силы животных, сколько кропотливого человеческого труда (собственно, сами славяне не были создателями этой типично западной — франкской — структуры растениеводства, они лишь сыграли роль передаточного звена, познакомив с ней мадьярских пришельцев), и последующая быстрая ассимиляция славян венграми весьма способствовала усилению тяги к оседлой жизни. В результате к тому времени, когда традиционные грабительские набеги на ближних и дальних соседей на юге и на западе стали невозможными, военная аристократия, да и все венгерское общество в целом, лишившись возможности жить за счет добычи, смогли переключиться на иные, внутренние источники существования.