История Венгрии. Тысячелетие в центре Европы

С точки зрения геополитики то состояние поразительного разорения, почти tabula rasa,[37] в котором Венгрия оставалась после войны, могло бы сыграть даже благотворную роль для будущего страны. Войну проиграл в основном тот анахроничный, полуфеодальный социально-политический строй, который рассыпался в прах на рубеже 1944–45 гг. Если исход Первой мировой войны серьезно его дискредитировал, то крах во Второй мировой войне означал, что этот режим вырван с корнем, что в принципе должно было упростить переход к либерально-демократической системе политического устройства, основанного на рыночной экономике. Казалось, что именно таким образом и начинается новая история Венгрии, а также других стран Центральной Европы: институт свободных выборов и право экспериментировать с многопартийной демократией должны были обеспечить выработку таких политических и административных форм, которые наиболее соответствовали особенностям развития того или иного народа, как и было провозглашено в итоговом документе Ялтинской конференции союзных держав, подписанном 11 февраля 1945 г. Ялтинская декларация имела единственный, но чрезвычайно серьезный недостаток: нарушение ее условий нельзя было ни предотвратить, ни исправить. Руководство западных держав официально не согласилось ни на Ялтинской конференции, ни где-либо еще с необходимостью раздела освобожденных территорий на сферы интересов. Тем не менее, именно то, что случилось со странами Центральной и Юго-Восточной Европы после войны, отражало неформальную сторону переговоров — «процентную сделку», которую Черчилль в октябре продемонстрировал Сталину, сохранив часть Балканского региона под британским влиянием, или же особую сталинскую точку зрения на современную войну как на инструмент, с помощью которого всякая держава распространяет свою социально-политическую систему на захваченные ею земли. В любом случае разрабатывавшиеся первоначально англичанами и американцами планы относительно создания в регионе более справедливой в социальном и этническом отношении политической системы с помощью демократических коалиций, федераций и уточненных границ в основном остались на бумаге. Черчилль и Рузвельт, возможно, сознательно не отдали большую часть региона Сталину, но эти территории автоматически оставлялись ими на произвол судьбы решением открыть второй фронт не на Балканах, а в Нормандии. Это позволило Советам реализовать свою стратегию экспансии, непосредственно поглотив те земли, которые признавались сферой их жизненных интересов еще по советско-германскому договору 1939 г. На этих территориях и был создан к западу от СССР защитный пояс, состоявший из зависимых вассальных государств.

Венгрия входила во внешнюю зону этого пояса, где новые завоеватели допускали краткий переходный период от капитализма к советскому строю, хотя с самого начала было ясно, что именно советизация и является их конечной целью. Неспособность Хорти вывести страну из состояния войны, принесшей множество разрушений и лишившей ее правительство даже видимости законности, означала, что срок переходного периода может быть значительно сокращен. Вакуум власти и экономический хаос играли на руку коммунистам. Их уверенность и энергия, их всегда готовые и очень простые решения, а также несомненные организаторские способности казались притягательными, как магнит, людям, вылезающим из своих укрытий и убежищ, возвращающимся с фронтов — будь то военный или трудовой фронт, или из лагерей для военнопленных и жаждущим убедительных программ, с помощью которых можно было бы вновь построить гражданское общество. Лучше всего это желание было выражено словами одной жизнеутверждающей песни, которая завершалась уверенным предсказанием: «Мы назавтра перевернем весь мир». Именно притягательностью этой энергии, которую люди ошибочно восприняли как признак духа времени, объясняется то обстоятельство, что в ряде стран, расположенных к западу от Венгрии, местным коммунистическим партиям не понадобилось присутствия Советской Армии, чтобы блестяще выступить на выборах в первые послевоенные годы. Там же, где она была расквартирована, ее присутствие сыграло роль силы, определяющей развитие стран, разделивших судьбу Венгрии: в них так или иначе уничтожался политический плюрализм, вводилась плановая экономика, полностью сменялся состав правящей элиты, а всем остальным был предуготован избыточный эгалитаризм. И все это обосновывалось господством марксизма-ленинизма.