История Венгрии. Тысячелетие в центре Европы

В годы запугиваний и репрессий количество кооперативов увеличилось до пяти с лишним тысяч хозяйств, а число их членов — до 380 тыс. человек к 1953 г. Однако даже с учетом тех, кто вообще ушел из деревень, большинство крестьян все же остались частниками. Они сохранили две трети всей пахотной земли, тогда как остальная была разделена между кооперативами и государственными сельхозпредприятиями. Крестьянство пережило трагедию, но не в тех масштабах, которые следовало ожидать исходя из действий партии. Хуже всего было то, что мучительные преобразования венгерского села имели ужасные последствия для развития аграрного сектора. Площади возделываемых земель сокращались год от года; производительность уменьшалась в результате неэффективного использования техники, собранной на специальных машинно-тракторных станциях, истощения почвы и бессмысленного расхода удобрений, а также массовой замены квалифицированных специалистов по агротехнике необразованными (или в спешном порядке подготовленными) крестьянами на ключевых должностях. После короткого периода свободной торговли Венгрия в 1951 г. вновь «подсела» на карточную систему распределения по широкому набору продуктов питания.

Поскольку дела в сельском хозяйстве шли, в лучшем случае, неблестяще, значительный рост национального дохода на душу населения в течение первой пятилетки в основном достигался за счет промышленного роста. При значительных объемах реинвестиций не было ничего удивительного в том, что наблюдалось уменьшение объемов потребления и снижение уровня жизни. Таким образом, уравнительные тенденции, свойственные режиму, проявлялись, прежде всего, в уравнивании по нищете, по нижнему пределу. Доходы новой элиты, например, руководства предприятий, всего в два раза превышали жалованье школьных учителей и в три-четыре раза зарплату самых низкооплачиваемых неквалифицированных рабочих, жизненный уровень которых, в свою очередь, был несколько выше или ниже установленного прожиточного минимума. И в эту последнюю категорию тружеников могла входить почти половина всего населения.

Как и во всех других сферах, развитие системы социального обеспечения (способы управления которой были идентичны любому другому подразделению в командной экономике, ставившей конкретные цели и разрабатывавшей планы) оценивалось также исключительно по количественным показателям: ею охватывалось постоянно возраставшее число граждан, получавших пенсию или же пользовавшихся бесплатным медицинским обслуживанием, несмотря на его качество. И хотя медицинская статистика показывала некоторое улучшение в области здравоохранения, жилищное строительство и система распределения жилья не могли справиться с наплывом людей в новые индустриальные центры. Квартплата в жилищном секторе, национализированном в 1952 г., была чисто символической, однако, при этом состоянию жилого фонда уделялось не больше внимания, чем состоянию оборудования на промышленных предприятиях.

Без всяких сомнений, партия, помимо всего прочего, выступала и как огромная машина для благодеяний, у которой можно было выслужить бесценные дары (в основном продвижение по службе и т. п.); члены партийной бюрократии пользовались различными услугами и привилегиями, соответствовавшими их рангу. Для высших эшелонов сюда входили проживание в просторных особняках на Холмах Буды, наличие пресловутого черного лимузина со шторками, спецшкола для детей, бесплатные предметы роскоши из спецмагазинов, отдых в закрытых санаториях. И все это в странном и явном противоречии с исповедуемыми идеалами равенства и постоянными призывами к еще более строгому аскетизму во имя славного будущего. Воистину, это было общество, в котором все были равны, за исключением некоторых более равных, чем все остальные.