Читаем История Византии. Том 2. 518-602 годы полностью

Выпуская ныне в свет второй том Истории Византии, позволяю себе предварить читателя, что я, как и в первом томе, старался дать по возможности полную и цельную картину последовательного хода судеб государства на основании непосредственного изучения материала источников. Богатая событиями эпоха Юстиниана с обилием разнообразных свидетельств заняла по необходимости много места в моем изложении, и чтобы дать этому тому приблизительно такие же размеры, какие имеет первый, я остановился в изложении судеб Византии на трагической кончине императора Маврикия. Это событие и последовавшее затем кровавое царствование Фоки составили эпоху в жизни империи, которой вслед затем пришлось пережить страшный кризис, явившийся последствием появления на арене мировой истории нового деятеля — арабов с их новой религией. Заканчиваю этот том с надеждой обозреть в следующем период двух династий, в правление которых империя, под воздействием тяжких внешних условий, перерождалась внутренне в греческое национальное государство, сохраняя по традиции свой старый гордый титул.

Ко второму тому для удобства читателя приложены четыре карты. Две из них, общая карта Италии и окрестностей Рима, заимствованы из IV тома сочинения английского историка Hodgkin’a (Italy and her invaders), третья карта, Африка, — из Orbis Antiquus Киперта, и четвертая, Армения, из специальной статьи того же Киперта, помещенной в издании: Monatsberichte der К. P. Akademie der Wissenschaften aus dem J. 1873. Хотя эта карта не обнимает всей Армении, но в ней изображена та часть территории армянского и сирийского племени, где совершались описанные в этом томе события. Карта была уже отлитографирована, когда я имел возможность познакомиться с прекрасным сочинением LehmannHaupt, Arménien einst und jetzt. В. I (Berlin. 1910), в котором, между прочим, дана одна существенная поправка в топографической номенклатуре, нанесенной Кипертом на свою карту. Новые эпиграфические находки доказали, что древнюю столицу Тиграна следует помещать не там, где сделал это Киперт, а на месте города Мартирополя (Майферкат или Майафарикин). Так как эта поправка не имеет, в данном случае, значения, то я оставил для этого издания карту в том виде, как она скопирована с карты Киперта. Я очень хотел приложить также карту Западного Кавказа, в пределах которого в правление Юстиниана совершались важные события, но мне не удалось найти подходящего оригинала.

Для событий, совершавшихся на Балканском полуострове, читатель может обращаться к карте Иллирика и Фракии, помещенной в первом томе.

Изображения Юстиниана и Феодоры по снимкам с мозаик церкви S. Vitale в Равенне представляют уменьшенную копию тех, которые дал Hodgkin в II и IV томах своего сочинения.

В заключение мне остается принести глубокую благодарность Правлению Университета Св. Владимира, которое нашло возможным оказать мне щедрое пособие на издание этого тома, покрывшее более половины типографских расходов.

Ю. К.

8 Ноября 1911.

Киев.

ЮСТИН

ИЗБРАНИЕ НА ЦАРСТВО. ЮСТИНИАН. ПРЕКРАЩЕНИЕ РАСКОЛА С РИМСКОЙ ЦЕРКОВЬЮ. ПРЕСЛЕДОВАНИЕ МОНОФИЗИТОВ. СЕВЕР И ЮЛИАН. ПРЕСЛЕДОВАНИЕ ЕРЕТИКОВ. ХРИСТИАНСКИЕ МУЧЕНИКИ В АРАВИИ

В конце правления императора Льва явились в столицу искать счастья три брата-селянина. Рослые и хорошо сложенные, привычные к труду земледельца, они пришли пешком с мешками за спиной, в которых несли хлеб из родного дома в селении Бедериана в провинции Дардании в верхнем течении реки Аксия (Вардар). Их имена были Юстин, Зимарх и Дитибист. Император зачислил их в придворные полки[1].

Перейти на страницу:

Похожие книги

1221. Великий князь Георгий Всеволодович и основание Нижнего Новгорода
1221. Великий князь Георгий Всеволодович и основание Нижнего Новгорода

Правда о самом противоречивом князе Древней Руси.Книга рассказывает о Георгии Всеволодовиче, великом князе Владимирском, правнуке Владимира Мономаха, значительной и весьма противоречивой фигуре отечественной истории. Его политика и геополитика, основание Нижнего Новгорода, княжеские междоусобицы, битва на Липице, столкновение с монгольской агрессией – вся деятельность и судьба князя подвергаются пристрастному анализу. Полемику о Георгии Всеволодовиче можно обнаружить уже в летописях. Для церкви Георгий – святой князь и герой, который «пал за веру и отечество». Однако существует устойчивая критическая традиция, жестко обличающая его деяния. Автор, известный историк и политик Вячеслав Никонов, «без гнева и пристрастия» исследует фигуру Георгия Всеволодовича как крупного самобытного политика в контексте того, чем была Древняя Русь к началу XIII века, какое место занимало в ней Владимиро-Суздальское княжество, и какую роль играл его лидер в общерусских делах.Это увлекательный рассказ об одном из самых неоднозначных правителей Руси. Редко какой персонаж российской истории, за исключением разве что Ивана Грозного, Петра I или Владимира Ленина, удостаивался столь противоречивых оценок.Кем был великий князь Георгий Всеволодович, погибший в 1238 году?– Неудачником, которого обвиняли в поражении русских от монголов?– Святым мучеником за православную веру и за легендарный Китеж-град?– Князем-провидцем, основавшим Нижний Новгород, восточный щит России, город, спасший независимость страны в Смуте 1612 года?На эти и другие вопросы отвечает в своей книге Вячеслав Никонов, известный российский историк и политик. Вячеслав Алексеевич Никонов – первый заместитель председателя комитета Государственной Думы по международным делам, декан факультета государственного управления МГУ, председатель правления фонда "Русский мир", доктор исторических наук.В формате PDF A4 сохранен издательский макет.

Вячеслав Алексеевич Никонов

История / Учебная и научная литература / Образование и наука
1937. Как врут о «сталинских репрессиях». Всё было не так!
1937. Как врут о «сталинских репрессиях». Всё было не так!

40 миллионов погибших. Нет, 80! Нет, 100! Нет, 150 миллионов! Следуя завету Гитлера: «чем чудовищнее соврешь, тем скорее тебе поверят», «либералы» завышают реальные цифры сталинских репрессий даже не в десятки, а в сотни раз. Опровергая эту ложь, книга ведущего историка-сталиниста доказывает: ВСЕ БЫЛО НЕ ТАК! На самом деле к «высшей мере социальной защиты» при Сталине были приговорены 815 тысяч человек, а репрессированы по политическим статьям – не более 3 миллионов.Да и так ли уж невинны эти «жертвы 1937 года»? Можно ли считать «невинно осужденными» террористов и заговорщиков, готовивших насильственное свержение существующего строя (что вполне подпадает под нынешнюю статью об «экстремизме»)? Разве невинны были украинские и прибалтийские нацисты, кавказские разбойники и предатели Родины? А палачи Ягоды и Ежова, кровавая «ленинская гвардия» и «выродки Арбата», развалившие страну после смерти Сталина, – разве они не заслуживали «высшей меры»? Разоблачая самые лживые и клеветнические мифы, отвечая на главный вопрос советской истории: за что сажали и расстреливали при Сталине? – эта книга неопровержимо доказывает: ЗАДЕЛО!

Игорь Васильевич Пыхалов

История / Образование и наука
Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное