История Византии. Том I

Остальные корпорации были более свободными. Они имели своих выборных начальников. Их деятельность регламентировалась уставами. Большую роль здесь играли собрания ремесленников. Выход из корпорации и вступление в нее были свободными. Государственный и муниципальный контроль ограничивался проверкой уплаты податей и выполнения государственных и муниципальных повинностей (обязательные бесплатные услуги государству, поставка известного количества изделий или продуктов, участие в государственных работах, прием на постой воинов и т. д.).

Некоторые торговцы и ремесленники не были объединены в корпорации; сбор налогов и взимание повинностей в этом случае осуществлялись властями по месту жительства.

Социальный состав городского населения Византии IV–V вв. был весьма разнородным. Многочисленную прослойку его, стоявшую на низшей ступени общественной лестницы, составляли рабы. Число рабов, занятых в ремесле, было значительным[315]. Труд массы городских рабов применялся также и в сфере обслуживания. «Во всех семействах, пользующихся достатком, — писал киренский куриал Синесий, — рабы накрывают на стол, готовят пищу, разливают вино…, носят носилки»[316]. Большей частью рабов владели самые богатые горожане — сенаторы, чиновники, военные командиры, зажиточные куриалы. В их городских домах было по нескольку сот, а иногда и до тысячи рабов, преимущественно домашней челяди. Хотя общая численность рабов в городе постепенно сокращалась, все же рабы составляли от ⅒ до ¼ городского населения.

Наиболее многочисленной прослойкой горожан были плебеи, свободные жители города — люмпен-пролетарии, ремесленники, торговцы, мелкие городские земельные собственники.

Плебейское население отличалось большой пестротой. С одной стороны, росла прослойка неимущих и малоимущих плебеев, городской бедноты, с другой — выделялась небольшая группа богатых ростовщиков и торговцев.

Для жизни крупных восточноримских городов IV–V вв. характерен рост люмпен-пролетариата, кормившегося подачками богачей и церкви, случайными заработками и воровством. Однако в Византии люмпен-пролетарские традиции не являлись сколько-нибудь прочными и устойчивыми. Здесь никогда не были распространены в такой степени, как на Западе, взгляды на труд как на недостойное свободного человека занятие. Автора известного «письма Адриана», приехавшего в Александрию еще в начале н. э., чрезвычайно поразило, что здесь «все работают, никто не живет в праздности». Иоанн Златоуст писал, что в труде этих бедняков-поденщиков «нуждаются и строители домов, и земледельцы, и мореплаватели. Что для богатых поля, дома и другие источники доходов, то для бедных их собственное тело, весь их доход — от их собственных рук и ниоткуда больше»[317]. Видимо, на «черной» работе — в земледелии, строительстве, при погрузке и разгрузке стал более широко наряду с рабским использоваться и наемный труд.

Однако в условиях развития мелкого производства возможности применения наемного труда в ремесле были также ограничены. Поэтому многие бедняки не находили средств к существованию. Иоанн Златоуст говорит о толпах голодных, раздетых бедняков, которые живут на улицах городов, спят на мостовых, под стенами домов[318]. Эту всегда недовольную чернь подкармливала, подкупала и использовала в своих интересах богатая городская верхушка.

В IV–V вв. основной массой плебейского населения городов были ремесленники и мелкие торговцы. Большей частью они жили своим трудом, не имея рабов. Собственностью ремесленника являлись несложные орудия труда, которые он берег как зеницу ока. Все имущество его семьи состояло из котла, в котором варили пищу, глиняной посуды, да тряпья, составлявшего постель. Единственной одеждой плебея была простая короткая полотняная туника. Дети бегали нагими. Питание было очень скудным: бобы, овощи, ячменный хлеб, в приморских городах — дешевая рыба — таков был повседневный рацион ремесленников. Не часто могли они позволить себе покупку оливкового масла, а мясо считалось малодоступным деликатесом. Работая «от зари до зари», они едва обеспечивали себе полуголодное существование[319]. У большинства не было никаких сбережений, и малейшие жизненные потрясения грозили плебейской семье разорением.

Значительно возросший в IV в. налоговый гнет ухудшал положение плебса. Особенно тяжело сказывался на нем хрисаргир, взимавшийся со всех, занимавшихся каким-либо ремеслом или промыслами. Хрисаргир, приносивший государству огромные доходы, держал плебеев на грани нищеты. Со времени введения хрисаргира распространенным явлением стала продажа ремесленниками и мелкими торговцами своих детей в рабство, в кабалу[320]. В IV–V вв. увеличивались недоимки по хрисаргиру, и длинные записи задолженности украшали двери большинства лавок и мастерских.

Помимо хрисаргира, на торгово-ремесленное население города ложилась вся тяжесть возраставших государственных и муниципальных повинностей. Городские курии стремились переложить на корпорации большую часть расходов и работ по удовлетворению общегородских нужд.