История Византии. Том III

Некоторые западные исследователи отрицают феодальный характер развития Византии и расценивают византийский общественный строй (в том числе и аграрный) как прямое продолжение античных общественных порядков. Эти исследователи понимают под феодализмом совокупность определенных политических и правовых отношений[270]. Бесспорно, в правовом и политическом развитии Византии наблюдается преемственность элементов античности, хотя наряду с этим возникали новые правовые и политические феномены. Марксистская историография понимает под феодализмом систему общественных отношений, для аграрноправовой структуры которых характерен особый тип рентных отношений, проистекающих не только из поземельной, но и из внеэкономической зависимости. Наличие такого рода рентных отношений в Византии бесспорно, поэтому, с точки зрения марксистской историографии, нет никакого сомнения в существовании феодализма в Византии. В то же время феодальные отношения в Византии отличались большим своеобразием, медленными темпами развития, неполнотой и незавершенностью, обусловленной в основном таким фактором, как наличие сильной государственной власти, ограничивавшей экономические и правовые прерогативы крупных собственников и препятствовавшей окончательному оформлению экономической и судебно-административной структуры крупной вотчины, которая осуществляла внеэкономическое принуждение крестьян. Сохранение ренты публичноправового характера, несмотря на постепенное ее сокращение, — одно из проявлений незавершенности процесса феодализации.

К поздневизантийскому периоду оформились некоторые изменения в системе налогообложения, а следовательно, и в системе ренты публичноправового характера, возникавшей из соответствующих налогов. Известно, что по Диоклетиановой системе имущество крупных земельных собственников целиком подлежало обложению, т. е. подать взималась как с земли, так и с движимого имущества. Однако в XIV в. из имущества, находящегося в непосредственном распоряжении крупного землевладельца, обложению подлежала только земля; движимое имущество не учитывалось. Подать принимала, таким образом, сугубо поземельный характер. Что же касается париков и непривилегированного сословия свободных крестьян, то они уплачивали, как и в позднеримский период, подушно-поимущественную подать со всего имущества, находящегося в их распоряжении, — как движимого, так и недвижимого. Для поздневизантийских аграрных отношений было характерным, таким образом, распространение сословного, феодального принципа обложения.

К позднему времени относится оформление основных социально-экономических и юридических особенностей в положении класса зависимых крестьян — париков. В отличие от предшествующего периода в источниках этого времени не встречаются термины «дулевт», «дулопарик», обозначавшие определенные категории зависимых крестьян, генетически связанных с рабами. Термин «проскафимен» обозначал и в XIII–XV вв., по-видимому, категорию крестьян, с момента поселения которых на территории данного земельного владения не прошло 30 лет (срок, по истечении которого, согласно римской традиции, владение становилось наследственным). Однако нет никаких сведений о том, что формы эксплуатации проскафименов отличались от форм эксплуатации париков. Происходил процесс исчезновения граней между различными группами зависимого крестьянства, которое в позднее время стало сравнительно однородной категорией. Характерной чертой положения зависимого крестьянства, признаком парикии было исполнение барщины. В отличие от Запада, в Византии отсутствовали крестьянские наделы разного юридического статуса. Более того, юридический статус зависимого держания вообще не был в Византии столь определенным, как на Западе. Характерно, что в Византии не существовало резкой грани между домениальными землями и паричскими наделами. Домениальная земля могла быть свободно передана в держание.

В положении поздневизантийских париков наблюдаются как черты преемственности с предшествующим периодом, так и новые явления. Как и ранее, парики владели землей alieno nomine, т. е. на правах не юридического, а физического владения, и не имели animus possidendi[271]. Являясь фактическими владельцами своих наделов, парики могли вчинять владельческие иски, в том числе и собственнику земли[272].