История Византии

Феодосий, воспринявший эти известия с ужасом, собирался расправиться с узурпатором, но не решился покинуть Константинополь. За новым персидским правителем Шапуром III нужен был глаз да глаз, а гунны продолжали создавать проблемы вдоль северной границы империи. В результате Феодосию все же пришлось признать Магна Максима августом. Так же поступило большинство провинций Запада за исключением Италии, на которую распространялась власть соправителя Грациана — двенадцатилетнего Валентиниана II, имевшего резиденцию в Милане. Мать юного августа Юстина, являясь фанатичной арианкой, препятствовала епископу Амвросию Медиоланскому обратить Валентиниана в никейскую веру. Это оказалось удобным предлогом для Максима, который в 387 г. перешел через Альпы, дабы, мол, освободить империю от ереси. Юстина и Валентиниан бежали в Фессалоники, где к ним присоединился Феодосий (он был женат на дочери Юстины Галле) и начал готовиться к войне с Максимом. В июне 388 г. он и Валентиниан совершили переход через горы Македонии и Боснии. Военная кампания продолжалась недолго, и в том же году Максим был пленен в Аквилее. Склонный к проявлению милосердия, Феодосий хотел сохранить ему жизнь, но императору помешали сделать это его собственные воины.

Назначив франкского полководца Арбогаста комитом[14] — фактически правителем — Галлии, в 389 г. Феодосий вместе с четырехлетним сыном Гонорием и Валентиниан отправились в Рим. Местная знать недолюбливала Феодосия, поскольку тот активно боролся с языческим влиянием, но доступность и обаяние обеспечили ему огромную популярность в народе. Потом оба августа вернулись в Милан, пробыв там год, — именно тогда и имела место знаменитая конфронтация между Феодосием и епископом Амвросием.

При инциденте, приведшем к их столкновению, сами они не присутствовали: это было убийство в Фессалониках начальника гарнизона — гота по имени Боферик. Среди горожан давно уже нарастало недовольство в отношении расквартированных в округе войск. А когда Боферик посадил в тюрьму самого известного в городе возницу гоночных колесниц, толпа атаковала штаб гарнизона и растерзала Боферика. Когда о происшествии доложили Феодосию, находившемуся в Милане, его гнев был ужасен. Напрасно Амвросий молил императора не мстить многим за преступления нескольких человек — Феодосий распорядился, чтобы войска восстановили свою власть и авторитет в городе любым способом, который они сочтут подходящим. Позднее Феодосий отменил этот приказ, но он уже был получен и солдаты повиновались ему с чрезмерно большой охотой. Они намеренно выжидали, пока местные жители в большом количестве не соберутся на ипподроме, чтобы посмотреть конные состязания, а потом солдаты набросились на них. К наступлению ночи было убито 7000 человек. Рассказы о бойне в Фессалониках быстро распространились по всей империи, причем вину заранее возлагали по большей части на Феодосия.

К этому времени Амвросий Медиоланский был уже самым влиятельным клириком в христианском мире — более влиятельным, чем папа римский. Принадлежавший к одной из самых древних фамилий римской аристократии, Амвросий никогда не имел намерения пополнить ряды священства. Но когда выяснилось, что только он один, даже будучи мирянином, обладал достаточным авторитетом для того, чтобы предотвратить открытую борьбу между ортодоксальной и арианской фракциями в городе, Амвросий согласился принять сан. За одну только неделю он прошел через последовательные стадии новообращенного, священника и епископа, после чего роздал все свое немалое состояние бедным, а его личная жизнь приняла абсолютно аскетичную форму. Лишь только услышав об убийстве Боферика, Амвросий сделал все, чтобы побудить Феодосия к проявлению выдержки, хотя это ему в итоге не удалось. Когда же он узнал о расправе в Фессалониках, то собственноручно написал императору письмо, в котором сообщал, что, несмотря на сохраняющееся огромное уважение, с сожалением вынужден воздержаться от общения с ним, пока тот не понесет публичную епитимью за свое преступление.

И Феодосий покорился. Его поведение в ситуации с убийством Боферика было совершенно нехарактерным. Почти наверняка дело обстояло так, что военное окружение Феодосия сумело убедить его в необходимости жестких мер. По-видимому, душа императора испытала огромное облегчение, когда он, одетый во власяницу, с непокрытой головой, покорно явился в миланский храм, дабы испросить прощения. То был поворотный момент в истории христианства — впервые церковник имел смелость возвысить духовную власть над светской и впервые христианский правитель публично согласился с этим.