История византийских императоров. От Юстина до Феодосия III

Положение государства, которое принял под свою власть император Ираклий Великий, было невероятно тяжёлым. Вообще, как заметил один исследователь, в истории Византии VII в. — один из самых мрачных периодов. «Это эпоха серьёзного кризиса, тот решительный момент, когда самое существование Империи ставится под вопрос. Извне на истощённую Империю обрушивается грозная опасность, и в тот момент, когда Ираклий вступил на трон, положение Империи могло казаться почти безнадёжным»[552]. Это не преувеличение: персы почти полностью захватили все восточные провинции, по крайней мере самые богатые из них, вследствие чего государственная казна лишилась источников пополнения. Авары и славяне открыто хозяйничали на Севере, и немногие оставшиеся нетронутыми города на Балканах могли сноситься с Константинополем только морем. Хотя мир с лангобардами и был заключён, но он, скорее, легитимизировал тот факт, что Италия для Римской империи уже утрачена. Армия была почти вся истреблена в персидских походах и едва ли могла защитить границы государства.

Не лучше обстояли дела и в ближайшем царском окружении, развращённом Фокой. Сосчитав войско и уточнив, кто спасся в годы тирании Фоки, император нашёл только двух (!) военачальников, служивших ещё при императоре св. Маврикии[553]. Все более или менее порядочные и опытные сановники сгинули в годы кровавого лихолетья, и им пришли на смену нувориши, почитавшие собственную волю выше любого закона и государственной идеи. Неудивительно, что Ираклий решил окружить себя родственниками, не оставив забытым ни Никиту, ни Приска, которого отправил в сохранённом ему звании комита экскувитов на восточную границу отражать набеги Хосрова.

По великому счастью, в этот момент во главе Римской империи встали два замечательных деятеля истории — император Ираклий Великий и Константинопольский патриарх Сергий. Ираклий — впечатлительный и импульсивный, полный пламенной религиозной веры и горящий желанием отомстить персам за оскорбления, нанесённые ими христианству, к тому же — храбрый солдат, хороший администратор и крупный полководец, умевший владеть собой и войском. И патриарх — человек неукротимой энергии, чьё могущественное влияние отражалось на всей политике царствования, патриот и прекрасный духовный отец, способный приободрить своего сына в самые тяжелые минуты его царствования[554]. Это было удивительное по эффективности сочетание имперской мощи и нравственной силы Церкви, давшее образец настоящей «симфонии властей». Два человека, спасшие Византию для будущих свершений.

Но в тот момент всё выглядело иначе. Если у Ираклия и оставалась слабая надежда на то, что свержение Фоки остудит воинственный пыл Хосрова, то он ошибался. По сложившейся традиции, римское посольство с известием о смене царя направлялось только после предварительных переговоров, в ходе которых вторая сторона давала согласие или возражала принять послов. Но участь предварительного посольства византийцев была ужасной — Хосров надменно отклонил их подарки и велел казнить[555]. «Это моё царство, — заявил он, — и я возвёл на престол Феодосия, сына Маврикия. Ираклий же воцарился без нашего повеления и приносит нам в дар наши же сокровища. Но я не успокоюсь, пока не захвачу его».

Предположения, что такой опытный и старый воин, как Приск, сможет удачно противостоять персам, также не оправдались. Когда персидский полководец, захвативший Кесарию Капподакийскую ещё при узурпаторе Фоке, был осаждён Приском, он легко выбрался из города весной 611 г., а Приск, ссылаясь на малочисленность армии, его не преследовал. Другая персидская армия весной того же года организовала поход на Сирию, разгромила римлян в одном из сражений и без труда захватила Антиохию. После этого персы овладели важными с военной точки зрения городами Апамеей и Эмессой. В следующем году персы продолжали методично овладевать всем Востоком, не встречая никакого сопротивления со стороны Приска.