История власовской армии

Следует сказать и о практических мерах, предпринимавшихся генерал-квартирмейстером в генштабе ОКХ. В приказах от 6 августа, 21 октября и 2 декабря 1941 года генерал-квартирмейстер установил пищевые рационы для всех советских военнопленных, находившихся в оккупированных восточных районах, в том числе в районах Украины, Прибалтики и генерал-губернаторства, а также в Норвегии и Румынии{297}. Даже при самом поверхностном анализе этих пищевых рационов становится ясна полная безосновательность попыток на основании именно этих приказов связать верховное командование армии и генерал-квартирмейстера с гитлеровской "политикой уничтожения"{298}. Даже нормы, установленные для неработающих советских военнопленных, теоретически были не просто вполне достаточны, но отчасти превышали уровень потребления немецких граждан даже в первые послевоенные годы: Эти нормы никак не могли быть причиной массовой гибели. Тут историку уместно задаться другим вопросом: выполнялись ли эти распоряжения ОКХ, возможно ли было их выполнить, а если нет, то почему? Говоря о начальном периоде войны, с крупными боями в окружении и колоссальным числом военнопленных, следует иметь в виду еще один момент: советские солдаты часто попадали в плен в состоянии крайнего истощения. Иногда они "по 6-8 дней во время боя" ничего не ели. 8 декабря 1941 года квартирмейстер командующего тыловым районом группы армий "Центр" писал:

Даже когда им дают еду в достаточном количестве, они не в состоянии принимать пищу. Почти из всех лагерей поступают сообщения, что военнопленные после первого приема пищи просто теряли сознание и умирали.

Этим состоянием смертельного истощения{299}, о котором единодушно свидетельствуют рапорты, объясняется, вероятно, и то, что из 64 188 советских солдат, попавших в плен во время финской войны, умерло не меньше 18 700 - почти треть.

В целом, однако, можно утверждать, что командующие войсковыми тылами и коменданты тыловых районов в рамках своих ограниченных возможностей старались улучшить положение военнопленных{300}. До сентября 1941 года питание в лагерях было относительно нормальным. Резкое увеличение числа военнопленных осенью 1941 года совпало с ухудшением снабжения немецкой армии на Восточном фронте, а затем и с полным развалом транспортной системы. Однако в районе боевых действий предпринимались усилия по мере возможностей утеплить помещения для военнопленных и хотя бы приблизительно выполнять "установленные" рационы, заменяя при необходимости недостающие продукты питания другими. Квартирмейстер командующего тыловым районом группы армий "Север" разослал всем службам снабжения, складам и хозяйственным командам "строгое" указание "обеспечить для лагерей военнопленных установленные приказом ОКХ нормы питания". Квартирмейстер командующего тыловым районом группы армий "Центр" тоже пытался, "используя все имеющиеся возможности (пекарни, мельницы, трофейные склады и т.д.), обеспечить питание военнопленных", хотя в этом районе положение со снабжением немецкой армии было буквально катастрофическим. В районе сосредоточения армий "Юг" 11-я армия генерал-полковника фон Манштейна сумела, несмотря на трудности со снабжением, "используя, все подсобные средства", выделять "указанные пищевые рационы" и путем постоянного контроля за "питанием, одеждой и жилищем" так укрепить здоровье пленных уже к концу 1941 года, что смертность - по крайней мере, в этот период снизилась до минимума.

К тому моменту, когда Розенберг в своем запоздалом письме протеста начальнику штаба ОКВ от 28 февраля 1942 года потребовал, чтобы с пленными обращались "по законам человечности", лед в действительности уже тронулся{301}. В директивах ОКХ от 7 и 16 марта, а также в директиве ОКВ от 24 марта 1942 года излагался целый ряд мер, направленных на постепенное изменение условий жизни советских военнопленных с весны 1942 года. К тому времени уже имелась большая группа пленных, пользовавшихся "особенно привилегированным положением, питанием и жильем", а именно представители нерусских национальных меньшинств: среднеазиатские народы и жители Кавказа, а также казаки. Все они могли быть приняты в ряды вермахта как "полноправные солдаты" и для них, как 31 августа 1942 года подчеркнул сотрудник организационного отдела генштаба ОКХ подполковник граф Штауффенберг, "заранее" устанавливались немецкие нормы питания. Вскоре и сам Гитлер "в пространных заявлениях совершенно однозначно высказался за абсолютно достаточные рационы для русских"{302}. Генерал-квартирмейстер в меморандуме от 13 апреля 1942 года подчеркнул, что практически всем советским солдатам следует обеспечить "с момента взятия в плен ... достаточное питание и хорошие условия"{303}. В меморандуме предлагалось поставить дело так, чтобы советские военнопленные считали, что им "повезло", что они попали в плен и "в безопасности пересидели такую страшную войну".