История власовской армии

Руководство дивизии, хорошо понимая это, делало все возможное для предупреждения эксцессов. Особенно это проявилось при марше на Восточный фронт, когда дивизии пришлось достаточно близко столкнуться с гражданским населением. Генерал-майор Буняченко в специальных приказах строжайшим образом запретил солдатам вступать в конфликты с немцами^[140]. И действительно, вб время похода через Южную Германию, за которым пристально следила немецкая группа связи, злоупотребления не выходили за обычные рамки, ограничившись конфискацией овса у крестьян для прокорма лошадей и тому подобными инцидентами. Русские солдаты вполне дружески относились к немецкому населению, и это немало способствовало улучшению взаимопонимания.

На Одерском фронте, а также во время перехода в Богемию в апреле, несмотря на рост напряженности в отношениях с немецким командованием, число столкновений с населением и местными властями тоже было незначительно. Командиры подразделений строго относились к нарушениям. Так, перед уходом из Шнееберга состоялась даже сессия военного суда, на которой солдат артиллерийского полка был приговорен к расстрелу за систематические акты насилия. Боевой дух и дисциплина поддерживались буквально до последнего дня существования дивизии^[141]. Это проявлялось в неизменной решимости власовцев идти в бой вплоть до того момента, когда дивизия едва не была раздавлена советскими танками под Шлюссельбургом. Лишь по недвусмысленному приказу Буняченко дивизия начала самораспускаться 12 мая 1945 года, и только тогда солдатами овладели паника и отчаяние.

Формирование 1-й дивизии РОА, начатое около 10 ноября 1944 года, завершилось в первые дни марта 1945 года. Между этими двумя датами произошла формальная передача 1-й и 2-й дивизии РОА, находившейся в процессе формирования, под командование генерала Власова. Торжественная церемония в Мюнзингене еще раз продемонстрировала, что РОА отныне является союзной армией^[142]. Об этом говорит и тот факт, что прибывшие немецкие и русские гости, в том числе генерал-майоры Трухин и Ассберг, были размещены в лагере и гостинице „Гардт“ по принципу равенства и в соответствии с воинским званием. 10 февраля 1945 года, в день передачи дивизий, дивизионный командир на парадном плацу отрапортовал о прибытии соответствующих частей генералу Кестрингу. Затем Кестринг, Власов, полковник Герре и Буняченко устроили смотр войскам. После этого Кестринг передал Власову „600-ю и 650-ю русские пехотные дивизии“, сказав речь, которую закончил словами: „Ура главнокомандующему Вооруженными силами Комитета освобождения народов России!“. В этот момент на флагштоке рядом с военным флагом рейха взвился русский национальный флаг, который одновременно был поднят во всех местах расквартирования РОА. Зазвучал русский гимн „Коль славен наш Господь в Сионе“, исполнявшийся на популярную немецкую мелодию^[143]. Затем Власов официально принял дивизии, обрисовав в короткой речи цели „нашей священной борьбы“. После исполнения национального гимна последовало вручение наград и был отслужен молебен. И наконец колонны 1-й дивизии начали марш в русском военном порядке и почти два часа шли мимо украшенной хвоей почетной трибуны, по сторонам которой стояли две полевые гаубицы, а их главнокомандующий по русскому обычаю подбадривал их приветственными возгласами вроде „Вперед, ребята“, „Молодцы“ и т.п. Вопреки программе, Власов не провозгласил „ура“ в честь Гитлера как верховного главнокомандующего, ограничившись прославлением „дружбы немецкого и русского народов“ и „солдат и офицеров русской армии“. День завершился большим банкетом для гостей в зале офицерского казино, украшенного в цвета русского флага, а солдаты меж тем — отчасти по собственной инициативе начали сдирать с форм германских орлов.

Вот как описывает Н. В. Ветлугин (Тензоров) свои впечатления от 1-й дивизии РОА^[144]:

Конец апреля 1945 года. По полям и дорогам Чехии двигается длинной, растянувшейся на несколько километров, колонной пехота; блестят на солнце штыки, чернеют дула и диски автоматов... Оглушительно лязгая гусеницами, ползут тяжелые танки. Громыхая, катятся тяжелые пушки, влекомые тягачами. Идут самоходные орудия. ...Лошади легко „уносят“ полевые пушки и гаубицы с зарядными ящиками. Снова стрелки. За ними — противотанковая часть с „танковыми кулаками“... Саперы... Полевые радиостанции. Санитарные тачанки и двуколки... Минометчики... Автомобили... Самокатчики... Мотоциклисты.

Пыля, по обочине дороги, вдоль колонны, в одном и в другом направлении проносятся, то рыся на лошадях, то подпрыгивая на „стреляющих“ и „чихающих“ мотоциклетках, штабные офицеры, адъютанты, ординарцы, посыльные.

Над нескончаемой рекой из человеческих тел плывут развернутые и развеваемые ветром знамена — трехцветные, белые с косым Андреевским крестом и снова трехцветные...