Читаем История военно-монашеских орденов Европы полностью

Король Арагона был вынужден обратиться к самому папе римскому с просьбой поторопить непослушного Магистра Калатравы. Папа обязал архиепископа Валенсии заняться вопросами снабжения и оснащения нового ордена всем необходимым с помощью Магистра рыцарей Калатравы. Архиепископ Валенсии, во исполнении воли римского понтифика, направил аббата монастыря цистерцианского ордена (покровительствовавшего в свое время тамплиерам) сеньора Нуэстра Бенифаса в Кастилию к Магистру Калатравы. Прелат нашел непокорного Магистра Калатравы в городе Мартос. В ответ на упреки аббата, укорявшего его в неисполнении папской воли, Магистр Калатравы ответил, что в Валенсию не поедет, ибо его государь, король Кастилии, доверил ему охрану кастильской границы от мавров. Когда аббат спросил о судьбе письма короля дона Хаиме Арагонского, Магистр Калатравы заявил, что «он человек меча, а не пера, и выполняет волю папы, убивая мавров, а не теряя время на создание нового ордена». После долгих и бурных дебатов Магистр ордена Калатравы, наконец, уступил, и аббат вернулся в Валенсию в сопровождении одного из прокураторов ордена Калатравы – дона Гонсало Гомеса.

Однако полной самостоятельности новый (или, точнее, обновленный) орден, в отличие от ордена своих прямых предшественников, тамплиеров, так и не получил, а верховное руководство им было возложено на орден рыцарей Калатравы, устав которого был дан и монтезским рыцарям. Дело в том, что, несмотря на оправдание испанских храмовников на судебных процессах, прошедших в городах Саламанке и Таррагоне, часть их имущества перешла в королевскую казну. Арагонские тамплиеры сочли возмутительным, что их изгнали из владений собственного ордена, несмотря на признание их невиновными, и взялись за оружие. Чтобы подавить их сопротивление, королю Арагона дону Хаиме II пришлось вести против своих бывших храмовников форменную войну. Лишь после захвата всех своих замков королевскими войсками новоиспеченные монтезские рыцари покорились неизбежному.

Официально орден был утвержден в своих правах в 1326 г. под названием Братства рыцарей Девы Марии из Монтезы. В начальный период истории нового ордена в нем состояло некоторое число рыцарей ордена Калатравы и ордена Милосердия (мерседариев, или мерседариан). По некоторым сведениям, рыцари ордена Монтезы первоначально носили белые мантии с черным крестом (как рыцари другого, немецкого, ордена Пресвятой Девы Марии Тевтонской, также подвизавшегося на ниве вооруженной борьбы с испанскими маврами).

Первым Магистром нового ордена Пресвятой Девы Монтезской стал дон Гильермо де Эрия, человек уже немолодой, поседелый в боях воин, обладавший огромным военным опытом. К сожалению, он отдал Богу душу через 70 дней после своего избрания. Вторым Магистром ордена Монтезы стал дон Арнальдо де Солер (также не сумевший себя ничем особенно проявить), третьим – дон Альберто де Тоус, верный сподвижник и соратник короля дона Педро Арагонского. Именно Магистру рыцарей Монтезы король Арагона поручил подавить восстание горожан Валенсии. Характер королевского приказа полностью противоречил уставу ордена Монтезы, предписывавшего членам ордена вести вооруженную борьбу только против неверных (мусульман и язычников), ни при каких условиях не поднимая меча на христиан, собратьев по вере. Тем не менее Магистр дон Альберто со своими рыцарями и сервиентами успешно выполнил королевский приказ, повергнув современников в ужас своей жестокостью, проявленной при подавлении восстания. Так, он приказал расплавить огромный бронзовый колокол, сзывавший своим звоном на собрание восставших горожан, и залить расплавленную бронзу в глотки предводителям мятежников.

После слияния ордена монтезских рыцарей в 1400 г. с военно-монашеским орденом Св. Георгия из Альфамы (Сан-Хорхе де Альфама), объединенный орден стал в качестве опознавательного знака использовать не черный, а красный крест. Знак принадлежности к Монтезскому ордену в точности повторял первоначальную эмблему его прародителя – ордена бедных рыцарей Христа и Храма Соломонова – равноконечный (греческий) прямой красный крест простой формы на белом поле (без характерных для тамплиерского креста позднего периода существования ордена Храма расширений – так называемых «иерихонских труб» – на концах креста). Впоследствии концы красного тамплиерского креста монтезских рыцарей были украшены (или, выражаясь языком геральдики, «обременены») черными заглавными готическими литерами «М» (Мария), в честь Небесной покровительницы ордена – Пресвятой Богородицы и Приснодевы Марии.

Перейти на страницу:

Все книги серии История орденов и тайных обществ

История военно-монашеских орденов Европы
История военно-монашеских орденов Европы

Есть необыкновенная, необъяснимая рациональными доводами, притягательность в самой идее духовно-рыцарского служения. Образ неколебимого воителя, приносящего себя в жертву пламенной вере во Христа и Матерь Божию, воспет в великих эпических поэмах и стихах; образ этот нередко сопровождается возвышенными легендами о сокровенных знаниях, которые были обретены рыцарями на Востоке во времена Крестовых походов, — именно тогда возникают почти все военно-монашеские ордены. Прославленные своим мужеством, своей загадочной и трагической судьбой рыцари-храмовники, иоанниты-госпитальеры, братья-меченосцы, доблестные «стражи Святого Гроба Господня» предстают перед читателем на страницах новой книги Вольфганга Акунова в сложнейших исторических коллизиях той далекой эпохи, когда в жестоком противостоянии сталкивались народы и религии, высокодуховные устремления и политический расчет, мужество и коварство. Сама эта книга в известном смысле продолжает вековые традиции рыцарской литературы, с ее эпической масштабностью и романтической непримиримостью эмоциональных оценок, вводя читателя в тот необычный мир, где молитвенное делание было равнозначно воинскому подвигу.Книга издается в авторской редакции.

Вольфганг Викторович Акунов

История / Образование и наука
История Мальтийского ордена
История Мальтийского ордена

Монография посвящена истории старейшего духовно-рыцарского ордена Римско-католической церкви. На протяжении своей многовековой истории орден не раз вынужден был менять свое местонахождение, менялось и название ордена и его рыцарей. В начале они назывались госпитальерами, или иоаннитами, с 1291 года «рыцарями Кипра», с 1306 года «рыцарями Родоса». Только тогда, когда в 1530 году орден получил во владение от императора Священной Римской империи германской нации Карла V остров Мальту, он стал называться «Мальтийским». Впрочем, и до сего дня орден продолжают называть «орденом иоаннитов», «орденом госпитальеров» или «Орденом святого Иоанна Иерусалимского». Большое внимание в исследовании уделено взаимоотношениям ордена и Российской империи. Вводятся в научный оборот неизвестные российским исследователям документы из зарубежных публикаций и российских архивов.Впервые читателям предлагается исторический очерк о Мальтийском ордене XIX–XX вв.

Владимир Александрович Захаров , Владимир Николаевич Чибисов

История
Самураи державы Ямато
Самураи державы Ямато

Знак информационной продукции 16+Пользующееся в настоящее время широчайшей известностью японское слово «самурай», вошедшее в период с конца XIX до середины XX века во многие иностранные языки, стало символом и синонимом отважного, бескомпромиссного воина, сражающегося за идею и ставящего свою честь выше собственной жизни. Своим происхождением самураи обязаны клановым военным отрядам, сражавшимся в раннюю эпоху Японской империи с «варварскими» племенами, издавна населявшими пограничные районы Страны восходящего солнца. В X–XII веках, в период междоусобных войн между различными японскими феодальными родами (кланами или военными домами), могущество самураев все более возрастало. К середине XII века одному из военных предводителей самураев — прославленному полководцу Кисмори Тайра — впервые удалось захватить власть в Стране восходящего солнца. С тех пор почти на семь столетий в Японии утвердился режим, при котором политическая власть сосредоточилась в руках самурайской военной аристократии. Влияние самурайского военного сословия, его образа мыслей, религиозных убеждений, привычек, культуры на жизнь всего японского общества стало подавляющим, несмотря на то, что в ходе буржуазной «революции» («реставрации») Мэйдзи самурайское сословие, как и все другие сословия средневековой Японии, было упразднено. Ощущается оно в полной мере и по сей день. И можно сказать, что весь японский народ превратился в «нацию самураев». Об основных этапах этого процесса и рассказывается в настоящей книге.Книга выходит в авторской редакции.

Вольфганг Викторович Акунов

История / Образование и наука

Похожие книги

Адмирал Ее Величества России
Адмирал Ее Величества России

Что есть величие – закономерность или случайность? Вряд ли на этот вопрос можно ответить однозначно. Но разве большинство великих судеб делает не случайный поворот? Какая-нибудь ничего не значащая встреча, мимолетная удача, без которой великий путь так бы и остался просто биографией.И все же есть судьбы, которым путь к величию, кажется, предначертан с рождения. Павел Степанович Нахимов (1802—1855) – из их числа. Конечно, у него были учителя, был великий М. П. Лазарев, под началом которого Нахимов сначала отправился в кругосветное плавание, а затем геройски сражался в битве при Наварине.Но Нахимов шел к своей славе, невзирая на подарки судьбы и ее удары. Например, когда тот же Лазарев охладел к нему и настоял на назначении на пост начальника штаба (а фактически – командующего) Черноморского флота другого, пусть и не менее достойного кандидата – Корнилова. Тогда Нахимов не просто стоически воспринял эту ситуацию, но до последней своей минуты хранил искреннее уважение к памяти Лазарева и Корнилова.Крымская война 1853—1856 гг. была последней «благородной» войной в истории человечества, «войной джентльменов». Во-первых, потому, что враги хоть и оставались врагами, но уважали друг друга. А во-вторых – это была война «идеальных» командиров. Иерархия, звания, прошлые заслуги – все это ничего не значило для Нахимова, когда речь о шла о деле. А делом всей жизни адмирала была защита Отечества…От юности, учебы в Морском корпусе, первых плаваний – до гениальной победы при Синопе и героической обороны Севастополя: о большом пути великого флотоводца рассказывают уникальные документы самого П. С. Нахимова. Дополняют их мемуары соратников Павла Степановича, воспоминания современников знаменитого российского адмирала, фрагменты трудов классиков военной истории – Е. В. Тарле, А. М. Зайончковского, М. И. Богдановича, А. А. Керсновского.Нахимов был фаталистом. Он всегда знал, что придет его время. Что, даже если понадобится сражаться с превосходящим флотом противника,– он будет сражаться и победит. Знал, что именно он должен защищать Севастополь, руководить его обороной, даже не имея поначалу соответствующих на то полномочий. А когда погиб Корнилов и положение Севастополя становилось все более тяжелым, «окружающие Нахимова стали замечать в нем твердое, безмолвное решение, смысл которого был им понятен. С каждым месяцем им становилось все яснее, что этот человек не может и не хочет пережить Севастополь».Так и вышло… В этом – высшая форма величия полководца, которую невозможно изъяснить… Перед ней можно только преклоняться…Электронная публикация материалов жизни и деятельности П. С. Нахимова включает полный текст бумажной книги и избранную часть иллюстративного документального материала. А для истинных ценителей подарочных изданий мы предлагаем классическую книгу. Как и все издания серии «Великие полководцы» книга снабжена подробными историческими и биографическими комментариями; текст сопровождают сотни иллюстраций из российских и зарубежных периодических изданий описываемого времени, с многими из которых современный читатель познакомится впервые. Прекрасная печать, оригинальное оформление, лучшая офсетная бумага – все это делает книги подарочной серии «Великие полководцы» лучшим подарком мужчине на все случаи жизни.

Павел Степанович Нахимов

Биографии и Мемуары / Военное дело / Военная история / История / Военное дело: прочее / Образование и наука
100 великих кладов
100 великих кладов

С глубокой древности тысячи людей мечтали найти настоящий клад, потрясающий воображение своей ценностью или общественной значимостью. В последние два столетия всё больше кладов попадает в руки профессиональных археологов, но среди нашедших клады есть и авантюристы, и просто случайные люди. Для одних находка крупного клада является выдающимся научным открытием, для других — обретением национальной или религиозной реликвии, а кому-то важна лишь рыночная стоимость обнаруженных сокровищ. Кто знает, сколько ещё нераскрытых загадок хранят недра земли, глубины морей и океанов? В историях о кладах подчас невозможно отличить правду от выдумки, а за отдельными ещё не найденными сокровищами тянется длинный кровавый след…Эта книга рассказывает о ста великих кладах всех времён и народов — реальных, легендарных и фантастических — от сокровищ Ура и Трои, золота скифов и фракийцев до призрачных богатств ордена тамплиеров, пиратов Карибского моря и запорожских казаков.

Андрей Юрьевич Низовский , Николай Николаевич Непомнящий

История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии
Николай II
Николай II

«Я начал читать… Это был шок: вся чудовищная ночь 17 июля, расстрел, двухдневная возня с трупами были обстоятельно и бесстрастно изложены… Апокалипсис, записанный очевидцем! Документ не был подписан, но одна из машинописных копий была выправлена от руки. И в конце документа (также от руки) был приписан страшный адрес – место могилы, где после расстрела были тайно захоронены трупы Царской Семьи…»Уникальное художественно-историческое исследование жизни последнего русского царя основано на редких, ранее не публиковавшихся архивных документах. В книгу вошли отрывки из дневников Николая и членов его семьи, переписка царя и царицы, доклады министров и военачальников, дипломатическая почта и донесения разведки. Последние месяцы жизни царской семьи и обстоятельства ее гибели расписаны по дням, а ночь убийства – почти поминутно. Досконально прослежены судьбы участников трагедии: родственников царя, его свиты, тех, кто отдал приказ об убийстве, и непосредственных исполнителей.

А Ф Кони , Марк Ферро , Сергей Львович Фирсов , Эдвард Радзинский , Эдвард Станиславович Радзинский , Элизабет Хереш

Биографии и Мемуары / Публицистика / История / Проза / Историческая проза