История военно-окружной системы в России. 1862–1918

Но в течение 1870-х гг. войска продолжали жить по прежним уставам и наставлениям. Действовавшее «Наставление для обучения стрельбе в цель пехоты и драгун» предусматривало следующие виды стрельбы: одиночную, одиночную учащенную и залповую. Для характеристики взглядов некоторой части генералитета на значение стрельбы из новых, заряжающихся с казенной части нарезных ружей представляет интерес приказ генерал-лейтенанта Н.П. Криденера по 27-й пехотной дивизии Виленского округа. «Назначение солдата, – говорилось в приказе, – состоит в том, чтобы бить врага. Чтобы его бить, нужно до него дойти; бьет он его штыком и прикладом. Итак, главное оружие солдата – штык и приклад. Пуля помогает ему только лучше, вернее дойти до врага с наименьшим уроном для себя и с наибольшим для него; но для того необходимо, чтобы выпущенная пуля попадала и чтобы патрон был сохранен… Командное слово начальника определяет, когда производить частую стрельбу; она возможна только на самом близком расстоянии от неприятеля, после чего неминуемо должна последовать работа штыками…»[262] Стремление к экономии патронов и привычка к ожиданию «командного слова» дорого обошлась для русских солдат в войне с Турцией.

Общее наблюдение за стрелковым обучением войск округов осуществляло Управление инспектора стрелковых батальонов Военного министерства. С 1871 г. оно стало проводить систематические проверки состояния огневой подготовки. Так, в 1876 г. она проверялась в 9 округах в 110 пехотных полках, из которых 17 получили отличную оценку, 55 – очень хорошую, 39 – хорошую, 3 – посредственную и 2 – слабую, и эти показатели несколько превышали данные проверок 1875 г.[263] При этом стрельба производилась по преимуществу с близких дистанций, не учитывалась скорость производства выстрелов, к проверочным стрельбам привлекалось около 20 % от списочного состава проверяемых полков. Наблюдалась крайняя пестрота результатов стрельб не только в отдельных дивизиях, но и в отдельных полках.

Подготовка кавалерийских частей во многих случаях сводилась к внешней стороне – отработке слаженности действий в сомкнутом строю и выработке выносливости лошадей; в ходе кавалерийских пробегов редко решались тактические задачи. В приказе по итогам кавалерийского пробега, проведенного в 1874 г. в Виленском военном округе, с удовлетворением отмечалось: «Люди имели бодрый вид, лошади были свежи, отсталых и больных не было»[264].

Недостаточно внимания уделялось огневой подготовке кавалерии. Даже в гвардии и в тех кавалерийских полках, которые были вооружены огнестрельным оружием, уровень огневой подготовки был значительно ниже, чем в пехоте. Особенно сильно отставали в огневой подготовке казаки. Так, в 1874 г. при проверке в Финляндском военном округе у личного состава 23-й пехотной дивизии попадания в мишень колебались в пределах 35–56 %, а у казачьего полка составляли лишь 9 %[265].

На подготовке артиллеристов негативно сказывалось отсутствие разработанной теории стрельбы из нарезных орудий и соответствующих артиллерийских приборов. Корректирование стрельбы производилось путем определения на глаз расстояний точек падения снарядов от цели. По традиции много внимания уделялось одновременному заряжанию орудий всей батареей. В обучении наводчиков преобладало стремление достичь идеальной точности наводки в хорошо видимую цель, что не соответствовало стрельбе в боевых условиях. Положение несколько изменилось после того, как в 1873 г. был принят способ пристрелки путем захвата цели в «вилку» (между перелетом и недолетом). В 1874 г. полковник В. Шкляревич разработал «Руководство к стрельбе из артиллерийских орудий». Были введены правила практических стрельб, приближенных к боевым, но при этом обращалось внимание на необходимость экономии снарядов, что, по мнению командующих войсками многих военных округов, значительно снижало ценность таких стрельб. За время отсутствия корпусов в округах разладилась отработка взаимодействия артиллерии и пехоты.