История военно-окружной системы в России. 1862–1918

Депутат Государственной думы А.И. Шингарев исчислял людские ресурсы этой категории в 10 млн мужчин[749]. Уже в ходе обсуждения вопроса в Военном министерстве и Государственной думе в августе 1915 г. выяснилось, что невысокий образовательный уровень, незнакомство с техникой и почти поголовное отсутствие знания русского языка у «туземцев» делали задачу ускоренной подготовки из них солдат объективно невыполнимой. Резонно отмечалось, что, пока армия получит первого нерусского солдата, война, вполне вероятно, закончится. От идеи призыва «туземцев» в действующие войска довольно быстро отказались, однако реальной показалась возможность привлечь нерусские народы к тыловым работам, с тем чтобы высвободить для фронта славянские контингенты. Летом 1916 г. вышло постановление правительства привлечь «реквизиционным порядком на время настоящей войны освобожденных от воинской повинности инородцев империи» к фронтовым инженерным работам[750]. Это распоряжение резко порывало с традиционными формами отношений нерусских народов империи с русской армией: или добровольное вступление в боевые части, или откуп посредством военного налога. И первое, и второе воспринималось «инородцами» как традиционная привилегия. И напротив, принудительная мобилизация на полевые работы заведомо ставила их в унизительное положение по отношению к фронтовикам. Вся тяжесть реализации этих непопулярных мер ложилась на командование восточных и Кавказского военных округов.

Первым к реализации этого мероприятия приступил Туркестанский военный округ. Здесь сразу «возникли тяжкие беспорядки, пролилась русская кровь, пришлось прибегнуть к употреблению оружия», – докладывал царю командующий войсками округа А.Н. Куропаткин[751]. Беспорядки были направлены главным образом против русских чиновников и их семей и имели ярко выраженный националистический характер. Благодаря жестким мерам командования округом восстание было ликвидировано, население находилось «в подавленном состоянии», но, по сообщению Куропаткина, «настроение плохое и беспорядки могут возобновиться»[752]. Возникла реальная угроза откочевки большей части кочевого населения Средней Азии в Монголию, Китай и Афганистан. При этом кочевое население, по мнению Куропаткина, совершенно непригодно к земляным работам, которыми никогда прежде не занималось. К тому же оно требовало особого за ним ухода, а также соблюдения мусульманских традиций и проч. На основании этого Куропаткин ходатайствовал перед царем о предоставлении ему полномочий на месте решать объемы и порядок «реквизиции» туземцев с правом полного освобождения от него или замены денежным налогом. Николаю II пришлось поставить на докладе Куропаткину резолюцию: «Согласен. Ставлю на вид спешное и недостаточно обдуманное проведение в жизнь этой меры, вызвавшей на окраине кровавые беспорядки»[753].

В Кавказском военном округе призыву на оборонные работы подлежало большинство северокавказских народов и некоторые народности Закавказья. Недавно назначенный наместником на Кавказе и главнокомандующим армиями Кавказского фронта великий князь Николай Николаевич (младший) употребил весь свой авторитет для ее отсрочки, а когда выявился провал мобилизации в Туркестанском округе, 9 августа 1916 г. отправил царю большое письмо, в котором предупреждал Николая II о назревании в регионе «крайне опасного для государственных интересов» положения – настолько серьезного, что он считал бы нужным прибыть в Ставку для личного доклада царю[754]. Специально созванное совещание губернаторов и начальников областей единодушно высказалось о том, что самой мягкой формой протеста станет массовое дезертирство мужского населения в горы, после чего начнутся вооруженные мятежи, нападение на русскую администрацию, порча железных дорог, нефтепромыслов и проч. Волнения с применением насилия в отношении «начальствующих лиц» уже начались в среде караногайцев[755]. Привлечение горцев к принудительным работам, отмечал Николай Николаевич, «равносильно в глазах многих мусульман унижению их достоинства» (курсив наш. – Авт.). Уже имелись сведения о насмешках в адрес горцев со стороны армян[756].

Серьезно обеспокоенный ситуацией на окраинах империи Николай II вначале приостановил, а затем и вовсе отменил это решение[757].