Воинская наука возникала из практической потребности воспитывать и обучать ратных людей усложнившейся в то время технике военного дела. Формой изложения этой науки явился устав, в котором сообщались в виде «указов или статей» различные правила, рекомендации по вопросам военного дела. Содержание уставов включало многообразную тематику: внушение ратным людям чувства долга, определение воинских обязанностей, рекомендации по изготовлению пороха, регламентации действий оружием и различные тактические вопросы (организация похода, порядок расположения для отдыха, оборона и осада крепостей). Отрасли военных знаний еще не были дифференцированы, и содержание уставов оказывалось несистематизированным.
Сохранились две рукописные и первая в России печатная военные книги XVII в. Следует учесть, что русские послы и особенно иностранные военные наемники привозили с собой военную литературу, в основном нидерландскую и немецкую. Начальствующие лица русского войска пользовались различными выписками из иностранных печатных и из русских рукописных книг по военному делу. Такие выписки и даже списки рукописных книг, конечно, не могли сохраниться до наших дней.
В период правления В Шуйского была переведена Юрьевым и Фоминым с немецкого на русский язык «Воинская книга», в которой довольно подробно изложены рецепты для изготовления пороха, «сиречь зелия для стреляния», а также правила стрельбы из пушек и пищалей. Первая военная книга на русском языке имела военно-техническое содержание.
В 1606 г. В Шуйский приказал Онисиму Михайлову за 1607 г. написать книгу о том, «как подобает всем служити», учитывая «и что во всех странах» по данному вопросу имеется, «понеже (поскольку. – Е.Р.) в те лета различныя ратныя хитрости в воинских делех, изрядными и мудрыми и искусными людьми в розных странах строятся во Италии, и во Франции, и во Ишпании, и Цесарской земле, в Голландии, и во Англии, и в королевстве Польском и Литовском и во иных разных “господарствах”»[294]
. Автор получил также указание «сию книгу с немецкого и латинского языков на русский язык перевести о пушечных и иных розных ратных дел и мастерств»[295].Следовательно, автор получил указание учесть военный опыт многих стран, что дало основание издателю Рубану (1777 г.) включить в заголовок книги следующие слова: «В 1607 и 1621 годах выбран из иностранных военных книг». Такое утверждение не отражает действительности. Во-первых, автор получил указание написать книгу в течение 1607 г. Фактически же он «написал сию воинскую книгу» (т. е. закончил ее) 26 сентября 1621 г. Во-вторых, труд О Михайлова не является простой компиляцией иностранных источников. В нем отражена организационная и боевая практика русского войска. Это видно из содержания книги и ее терминологии (хотя автор пользуется и иностранными терминами, например, в 9-й статье говорится «о чину полкового маршалка», которого в русском войске не было).
В предисловии О Михайлов отметил, что В Шуйский ему «указал сию книгу с немецкого и латинского языков на русский язык перевести о пушечных и иных розных ратных дел и мастерств»[296]
. И это заявление автора о переводе книги с иностранных языков на русский не является основанием для утверждения издателя Рубана об иностранном происхождении труда. Можно полагать, труд собирались писать на немецком языке (в отношении физико-химической терминологии – по латыни), который облегчал автору пользование наиболее распространенными немецкими источниками. Однако автор воспользовался литературой и на многих других языках. Одновременно было приказано перевести «сию книгу» на русский язык.Следует также учесть, что в XVII в. книгопечатание еще не вытеснило рукописные книги с их производственной терминологией. О Михайлов не именует себя переписчиком иностранных книг, а говорит, что он «
Таким образом, имеются все основания утверждать, что труд Онисима Михайлова «Устав ратных, пушечных и других дел, касающихся до воинской науки» отражает уровень развития русской военно-теоретической мысли начала XVII в.
Разработка устава имела
Устав включает большой круг военных вопросов, совокупность которых составляет
Крупным недостатком книги Обручев считает «сбивчивость системы», т. е. неудовлетворительный