История военного искусства

 Таким образом, сложилось крайне удивительная стратегическая ситуация. Принц Карл с австрийской армией спешит из северного угла Богемии на помощь саксонцам. Прусский король стоит на северном берегу Эльбы, вблизи Дрездена, но он не идет через Лейпциг на соединение с приближающимся Дессау, а посылает ему на помощь только 8 500 человек под командой генерала Левальда через Мейссен. Сам он считал нужным сохранять связь своих главных сил с Силезией и прикрывать магазины и дорогу на Берлин. Когда же Леопольд фон Дессау атаковал саксонцев впереди Дрездена при Кессельдорфе (15 декабря), австрийцы уже были непосредственно за ними. Через несколько часов могло бы произойти соединение обеих армий, и тогда Дессау грозила бы неминуемая гибель. Фридрих осыпал его жесточайшими упреками, и они до сих пор повторяются в новейших сочинениях, почему, мол, он не продвигался быстрее и сделал крюк на своем пути через Торгау. Однако точная проверка данных показала, что старый фельдмаршал все время действовал в согласии с обстановкой и полученными им инструкциями и что расхождение между его пониманием обстановки и пониманием короля вызвано было исключительно дальностью расстояний, медленностью сообщений и сложностью создавшегося положения145. То, что при совместных действиях с разных сторон создаются трения, - явление неизбежное. Фридрих мог избежать опасности, если бы, в предвидении верной победы, он отказался на несколько дней от обеспечения сообщений и задач по прикрытию провинций и не ограничился бы посылкой корпуса Левальда, а повел бы всю свою армию у Мейссена через Эльбу на соединение с войсками Дессау. Если бы Дессау был разбит (а у него были только-только равные силы с противником), Фридрих, как он впоследствии писал в своих воспоминаниях, тотчас возобновил бы сражение, поставив разбитые батальоны во второй линии. В данном случае приходится признать, что Фридрих проявил себя не только как приверженец стратегии измора, но и как полководец, связанный в своих действиях ее принципами. Если возможно было впоследствии соединить обе армии, то это показывает, что значение второстепенных мотивов, препятствовавших такому соединению перед сражением, им переоценивалось. Исход сражения был на лезвие ножа. Будь оно проиграно, критика не пощадила бы короля Фридриха и не должна была бы его щадить. Сам он достаточно часто высказывал принцип, что для сражения надлежит стягивать все находящиеся под рукою силы. Тем не менее, сам он не только в данном случае, но, как мы дальше увидим, и впоследствии действовал наперекор этому принципу, и не только он: то же мы слышали и о Евгении, и о Мальборо под Гохштедтом. Ведь дело именно в том и заключается, - какие силы считают небезусловно необходимыми в другом месте, чтобы привлечь их к участию в сражении. Эти основания совершенно иначе расцениваются полководцами двухполюсной стратегии, чем полководцами стратегии однополюсной. Этим-то и объясняется поведение Фридриха при Кессельдорфе146. Переоценил ли он в данном индивидуальном случае основания для удержания своей армии, является вопросом второстепенного интереса.

ФРИДРИХ И ТОРСТЕНСОН

 Сравним только что очерченные кампании Фридриха с некоторыми кампаниями Торстенсона147.

 Торстенсон, приняв командование над шведской армией в Старой Марке, внезапно выступил в поход (1642 г.), прошел через Силезию до Моравии, завоевал Глогау и Ольмюц, занял эти крепости гарнизонами, снова отошел назад и разбил имперскую армию под Лейпцигом (2 ноября 1642 г.).

 В следующем году он снова предпринял поход в Моравию, вернулся, не добившись сражения, и, согласно распоряжению своего правительства, отправился сокрушать Данию. Имперцы, под начальством Галласа, последовали за ним до самой Голштинии. Торстенсон, маневрируя, оттеснил их снова назад и вторгся в Богемию с намерением остановиться (eine Post zu fassen) на Дунае, а затем снова пробиться к своей базе (zu seiner Correspondenz-Linie zuracke zu arbeiten). Имперцы собрали все свои войска; к ним примкнули и саксонцы, и баварцы, последние - под командой Иоганна фон Вёрта, и дело дошло до сражения при Янкау (6 марта 1645 г.). Силы с обеих сторон были приблизительно равны: имперцы, под начальством Гацфельда, насчитывали 5 000 пехоты, 10 000 кавалерии при 26 орудиях; шведы - 6 000 пехоты, 9 000 кавалерии и 60 орудий. С обеих сторон дрались с величайшей храбростью. Шведы одержали победу благодаря продуманному, уверенному командованию, а имперцы приняли сражение на местности, неблагоприятной для того рода оружия, в котором у них был перевес, - для кавалерии, и некоторые их генералы по собственному усмотрению действовали наперекор распоряжениям главнокомандующего148.