История военного искусства

 "Баснословный бег, - заявляет один филолог, - не мог быть никому в тягость: Артемида дала им силу для бега с криком (βοηδρδμια) и в благодарность получила жертвенную козу"; так этот филолог предостерегает тех, кто в неразумии или по маловерию стал бы отрицать, что, вопреки суетному людскому суждению, простая вера в бога и собственная доблесть дали афинянам победу. И это миросозерцание имеет свои права: в Средневековье, в описаниях жизни святых и крестовых походов, весь мир, а равно и войны были полны чудес, люди же вообще неохотно отказываются от романтики исторического предания. Но тот, кто хочет критически исследовать историю военного искусства, тот может лично для себя молить о помощи святого Георгия или, если ему угодно, Артемиду и Аполлона, но из своего исторического исследования он должен решительно их изгнать. Пресловутый бег является решающим моментом для исторического понимания сражения, положившего основу греческой свободе, а с ней и всей современной культуре. Эти 8 стадий должны с неизбежной последовательностью определить сперва место сражения, а затем ее тактическое развитие и причины победы и поражения. Поэтому мы должны считать за счастье, что здесь мы имеем такой исходный момент, простое и объективное исследование которого может дать нам полную уверенность, не зависящую ни от каких сомнительных свидетельств и недостоверных рассказов. Объективное исследование прежде всего показывает, что ни греческая фаланга, ни другой какой-либо построенный шеренгами боевой порядок никогда не пробегали, да и не могли бы пробежать полутора километров38.

 Показание Геродота покоится на каком-либо недоразумении, но это недоразумение не остается даже загадкой для нас, мы очень скоро получим его разъяснение.

 Посреди Марафонской равнины возвышается искусственный холм, который, как подтвердили новейшие раскопки, является могилой павших при Марафоне афинян. Фукидид (II, 34) ясно говорит, что афиняне обычно хоронили своих павших бойцов дома, но павшие при Марафоне, в виде особой чести, были погребены на поле сражения. Нет никакого сомнения в том, что сам Геродот стоял на этом кургане, вышиной примерно в 12 м, или у его подножия и оттуда обозревал поле, где произошло сражение.

 На расстоянии ровно 8 стадии от кургана, в кольце окружающих Марафонскую равнину гор, видна Франская долина.

 Трудно приписать простой случайности тот факт, что упоминаемые в рассказе Геродота 8 стадий в действительности имеются в данной местности. Афиняне стояли во Франской долине, а в 8 стадиях от нее стоит курган над прахом их павших бойцов, и как раз 8 стадий они, по словам Геродота, пробежали навстречу врагу, т.е. на такое расстояние протянулся бой. Афиняне не понесли своих убитых назад - на то место, где произошло первое столкновение с врагом, а отнесли их вперед - туда, где лежал последний из павших воинов, туда, докуда дошло преследование и где была завершена победа. Здесь, посреди равнины, на видном со всех сторон месте, они воздвигли высокий могильный холм. Отсюда же и Геродот обозревал местность и слушал описание сражения: до этого места, на расстоянии 8 стадий от долины, афиняне мчались, как он понимал, на врага в атаку, но в действительности сражаясь с врагом, преследуя врага.

 Геродот рассказывает нам дальше, что афиняне и персы стояли друг против друга трое суток, прежде чем дело дошло до боя. Афиняне, сообщившие ему об этом, не могли указать ему причину этого промедления, не зная ее или, вернее, слишком хорошо ее зная. Мильтиаду фактически не принадлежало верховное командование; во главе войска стояли 10 стратегов совместно, и по закону командование переходило поочередно от одного к другому на один день. Они же договорились между собой добровольно передать командование Мильтиаду. Тем не менее последний, желая возможно полнее связать честь победы со своим именем, откладывал сражение до того дня, когда верховное командование принадлежало ему также и по закону. Здесь мы опять узнаем психологическую черту, с которой нам все чаще придется встречаться по мере дальнейшего развития этого военно-исторического исследования. Объективные мотивы слишком тонки для легенды, слишком мало понятны, слишком будничны, и вот она заменяет их личными. Нам же нетрудно разгадать объективную конъюнктуру. Из легенды мы должны принять на веру то, что не было смысла измышлять, а именно, что оба войска несколько дней стояли друг против друга, не завязывая сражения. Афиняне ничего при этом не теряли; в родной стране они не испытывали, конечно, продовольственных затруднений, но повышали боевой дух своих бойцов, указывая, что персы не смеют на них напасть; наконец, они ждали подкрепления от спартанцев. Совершенно невозможно, чтобы Мильтиад, не дожидаясь прихода спартанцев, без всякого повода приказал бы начать сражение. Следовательно, нападение вообще могло исходить не от афинян, а от персов.