История военной контрразведки. СМЕРШ Империй

Работая в округе, Тухачевский проявлял озабоченность об улучшении организации РККА в целом, ее росте и технической реконструкции. По этим вопросам он представлял Ворошилову свои конкретные предложения. Тухачевский, имея в виду приближение военной опасности, предлагал увеличить армию и на основе развития нашей экономики поднять боевую мощь РККА путем оснащения ее танками, артиллерией и авиацией. Ворошилов не только не поддержал эти предложения, но и высказал к ним отрицательное отношение. В письме Сталину от 5 марта 1930 г. он писал:

«…Направляю для ознакомления копию письма Тухачевского и справку штаба по этому поводу. Тухачевский хочет быть оригинальным и… “радикальным”. Плохо, что в КА есть порода людей, которая этот “радикализм” принимает за чистую монету. Очень прошу прочесть оба документа и сказать мне свое мнение».

Сталин также отрицательно отнесся к предложениям Тухачевского и в ответном письме к Ворошилову 23 марта 1930 г. сообщал:

«…Я думаю, что “план” т. Тухачевского является результатом модного увлечении “левой” фразой, результатом увлечения бумажным, канцелярским максимализмом. Поэтому-то анализ заменен в нем “игрой в цифири”, а марксистская перспектива роста Красной Армии — фантастикой. Осуществить такой “план” — значит наверняка загубить и хозяйство страны, и армию. Это было бы хуже всякой контрреволюции… Твой И. Сталин».

Используя этот ответ Сталина, Ворошилов заготовил в адрес Тухачевского письмо следующего содержания:

«…Посылаю Вам его (то есть Сталина) оценку Вашего “плана”. Она не очень лестна… но, по моему глубокому убеждению, совершенно правильна и Вами заслужена. Я полностью присоединяюсь к мнению т. Сталина, что принятие и выполнение Вашей программы было бы хуже всякой контрреволюции, потому что оно неминуемо повело бы к полной ликвидации социалистического строительства и к замене его какой-то своеобразной и, во всяком случае, враждебной пролетариату системой “красного милитаризма”».

Это письмо Ворошилов не послал Тухачевскому, однако с целью дальнейшего подрыва его авторитета Ворошилов обнародовал письмо Сталина на расширенном заседании Реввоенсовета СССР.

Интриги, которые плелись вокруг Тухачевского, поставили его в невыносимые условия, о чем он 30 декабря 1930 г. писал Сталину:

«…Формулировка Вашего письма, оглашенного т. Ворошиловым на расширенном заседании РВС СССР, совершенно исключает для меня возможность вынесения на широкое обсуждение ряда вопросов, касающихся проблем развития нашей обороноспособности, например я исключен как руководитель по стратегии из Военной Академии РККА, где вел этот предмет в течение шести лет. И вообще положение мое в этих вопросах стало крайне сложным».

Происходившие изменения в международной обстановке и сдвиги в экономике страны подтвердили правильность предвидения Тухачевского и своевременность его предложений по укреплению обороноспособности нашей страны. Сталин и Ворошилов были вынуждены в конце концов посчитаться с опытом и знаниями Тухачевского в области военного строительства: в июне 1931 г. Тухачевский был назначен заместителем наркома обороны и начальником вооружения РККА. Несмотря на это, травля и компрометация Тухачевского не прекращались.

В сентябре 1931 г. Академией им. Фрунзе было издано учебное пособие по итогам советско-польской войны, в котором вновь и в более резкой форме выдвигались обвинения против Тухачевского, якобы ответственного за неблагоприятный исход Варшавской операции. В этом пособии действия Тухачевского во время его командования Западным фронтом расценивались уже как авантюристические. Основные положения и выводы учебного пособия были одобрены Ворошиловым.

Ввиду этого Тухачевский в январе 1932 г. обратился к Сталину с письмом, в котором ставил вопрос о прекращении травли в отношении его, однако в то время ответа от Сталина не последовало. Позже, в мае 1932 г., Сталин направил письмо Тухачевскому, в котором признал ошибочность своей оценки его прежних предложений и просил извинения за нанесенную ему незаслуженную обиду. Сталин писал:

«В своем письме на имя т. Ворошилова, как известно, я присоединился в основном к выводам нашего штаба и высказался о Вашей “Записке” резко отрицательно, признав ее плодом “канцелярского максимализма”, результатом “игры в цифры” и т. п. Так было дело два года назад. Ныне, спустя два года, когда некоторые неясные вопросы стали для меня более ясными, я должен признать, что моя оценка была слишком резкой, а выводы моего письма — не во всем правильными… Мне кажется, что мое письмо на имя т. Ворошилова не было столь резким по тону и оно было бы свободно от некоторых неправильных выводов в отношении Вас, если бы я перенес тогда спор на эту новую базу. Но я не сделал этого, так как, очевидно, проблема не была еще достаточно ясна для меня. Не ругайте меня, что я взялся исправить недочеты своего письма с некоторым опозданием. С ком. прив. И. Сталин».