История войн и военного искусства

Само собой разумеется, что войны XVIII столетия, поскольку они презирали всякую моральную сторону, не могли иметь морального влияния на дух народов или пробудить в них национальный дух. Утверждать что-либо иное было бы так же нелепо, как сказать, что Гумперц, Исаак, Ицик и Вейтель Ефраим были предшественниками Лессинга, Гердера, Гете и Шиллера. Но все же мы должны рассмотреть еще два утверждения новейших патриотических историков, доказывающих изо всех сил, что Семилетняя война все же была войной национальной. Во-первых, ядром позднейшего ландвера являлись, по их словам, батальоны добровольцев и особенно организованная Фридрихом ландмилиция. Но нужно только хотя бы немного вникнуть в положение Фридриха, чтобы понять, что король ничего так не желал, как сохранить за этой войной характер кабинетной и вести ее с помощью наемных войск, что для него не было ничего ненавистнее, чем ополчение масс, потому что в этом случае он не только не мог бы сравняться с бесконечно большим населением вражеских стран, но к тому же должен был бы бояться вооруженных крестьян своей собственной страны больше всех сил мира. По тогдашнему военному устройству народное ополчение казалось бесполезным, и Фридрих заботливо старался тушить всякую искру такого рода, которая могла бы разгореться в пламя. Случалось, что крестьяне в том или другом месте брались за косы и вилы, но не из воодушевления за своего короля или юнкеров, а для того чтобы защитить свое небольшое имущество от грабежа, своих жен и детей, от насилия вторгнувшихся в страну неприятельских наемников. Но тогда король тотчас же издавал приказ, чтобы земледельцы не оставляли своих занятий и не вмешивались в войну, в противном случае они будут объявлены мятежниками, а жителям Восточной Фрисландии, которые оказывали сопротивление вторгнувшимся французам и были тем сильнее разграблены, он насмешливо ответил на их жалобы, что он поступил бы точно так же, как французы. Даже гражданам Берлина под угрозой тяжелого наказания было запрещено президентом Кирхейзеном браться за оружие, когда в 1757 г. город был временно занят австрийцами. С величайшей заботливостью Фридрих избегал всего, что могло бы придать этой войне «высшее национально-жизненное содержание», и он должен был поступить так, если хотел достигнуть своих целей.

Отсюда само собой разумеется, что с добровольческими батальонами и ландмилицией, которые Фридрих организовал во время 7-летней войны, дело обстояло совершенно иначе, чем утверждают новые прусские историки. Эти войска сражались за короля и отечество без всякого воодушевления; они отнюдь не были лучшими элементами, чем обыкновенные наемники, даже, наоборот, они состояли из худшей части солдат, которых Фридрих старался использовать для военных целей только в исключительных случаях. В своих «Основах тактики» он говорит об «этих добровольческих батальонах», что при атаке укрепленных позиций их следует ставить в первую линию, «чтобы огонь неприятельский был направлен на них, чтобы они могли в благоприятном случае произвести беспорядок в неприятельских войсках. Нужно при этом помнить, что за ними должна стоять регулярная пехота, которая под страхом расстрела принудила бы их к горячей и решительной атаке». И далее Фридрих говорит: «При действиях на равнине эти добровольческие батальоны должны стоять на заднем уступном крыле, где они могут прикрывать обоз». Эти королевские инструкции о назначении добровольческих батальонов заключают в себе самую исчерпывающую и в то же время самую уничтожающую критику этого рода войска. Фридрих при Колине и вообще испытал на практике, как победоносно прекрасная артиллерия австрийцев из укрепленных мест уничтожала неповоротливые линии его наступающей пехоты; поэтому задача свободных батальонов должна была заключаться в том, чтобы служить пушечным мясом и обеспечить, под угрозой штыков сзади, возможность наступления регулярной пехоте, при этом «может быть», эти сомнительные элементы в своем отчаянном положении и нанесут некоторый вред врагу. В тех же случаях когда прусская пехота действовала на ровной местности, где она могла развернуть всю свою силу, добровольческие батальоны ставились возможно дальше от выстрелов, на безопасных местах, где они не могли принести вреда, а даже приносили некоторую пользу прикрытием обоза. Они состояли из наименее ценного элемента войска, из настоящих подонков человечества.

Генерал-лейтенант Фридрих Вильгельм фон Зейдлиц.

Гравюра работы Гоффмана