История воина

Ксиа не разделась сама, она взяла меня, как воин берет девственницу, доставшуюся ему в бою. Ее губы и пальцы были везде, ласкали, гладили, и я чувствовала, что погибаю, доски палубы впились мне в спину, я пыталась не стонать громко, когда она заставила меня взлететь выше, чем я взлетала с помощью магии.

Постепенно, через день, неделю, год, я вернулась и увидела, что Ксиа лежит на боку рядом со мной, нежно поглаживая мою кожу ноготками.

– Восхитительная традиция, – еле сумела выговорить я. – Думаю, Антеро тоже примут ее.

– После боя, Рали. После того, как мы уничтожим его. Тогда придет время любви.

В полной темноте наши корабли тихо вошли в залив. Мы плыли, не зажигая огней. Я не слышала никаких тревожных криков, когда мы проплывали самое узкое место. Я пожалела только, что все не случилось так два дня назад. Тогда бы несколько тысяч человек еще дышали и мечтали о своих домах и о славе, вместо того чтобы гнить на дне океана, где их трупы медленно тащит прилив.

Мы выстроились в боевой порядок до входа в гавань. Теперь полуразрушенные корабли с людьми Нора и добровольцами составляли авангард. Наши семь галер шли непосредственно за ними вместе к пятью кораблями капитана Иезо. За нами плыл флагман адмирала Базаны и остальной флот. Я отдала только один приказ – уничтожать все встречные корабли противника. Я надеялась, что командиры отрядов достаточно компетентны, чтобы разобраться в остальном. Я сказала им, что ночью врагу вряд ли удастся избежать ближнего боя, тем более что у нас в союзниках будет внезапность. В конце я сказала, что ни один корабль не имеет права выйти из битвы, пока не получит от меня, и только от меня, приказа об отступлении, а всякого, кто ослушается, пустят на дно морские демоны.

Решив не заканчивать инструктаж такой наглой ложью, я подумала минутку, потом сказала:

– Да будет благословлен плывущий на звук битвы. Сегодня боги на стороне Конии!

Потом долгое время мне было нечего делать – только ждать и молиться, чтобы нас не обнаружили.

Корайс стояла на баке вместе со мной. Мы глядели на огни прибрежных деревень, которые исчезали позади по мере того, как наш флот приближался к Тицино. Я повернулась, чтобы отправиться обратно на мостик. Она положила руку мне на плечо и остановила меня.

– Когда вернешься в Ориссу, – сказала она, – в первый день лета устрой, пожалуйста, в честь меня турнир лучников. И пусть он будет для всех, особенно для девочек, желающих вступить в гвардию.

Я начала говорить что-то, потом сказала совсем другое:

– Хорошо. А ты будешь главным судьей и принесешь жертву Маранонии.

– Принеси в жертву ранние летние цветы, – перебила она меня. – Розы, лилии и глицинии. И пусть над этой жертвой не проливают кровь.

– Хорошо, – сказала я. – Но одно условие – ты не будешь приставать к лучницам, по крайней мере когда их матери смотрят.

Корайс улыбнулась и коснулась рукой повязки на руке.

– Спасибо, – только и сказала она.

Огни Тицино светили сквозь тьму. Теперь станет ясно, сработает ли мой план. Больше всего я беспокоилась, не обнаружили ли нас. Может быть, мы плывем прямиком в ловушку. Еще у меня были некоторые сомнения насчет того, смогут ли конийцы хорошо биться во второй раз.

Я приказала флоту вернуться в Тицино немедленно не потому, что хотела отомстить, и не для того, чтобы оправдать старый совет конников – если тебя сбросит конь, нужно немедленно снова вскочить на него, если хочешь ездить без страха. Нет, просто я знала солдат. После такой сокрушительной победы солдаты врага наслаждаются жизнью – пьют, едят, спят с женщинами.

Самое лучшее – если бы нам удалось контратаковать предыдущей ночью, но это было невозможно. Хотя, вероятно, ко второму дню пиршества солдаты Сарзаны упьются сильнее. Мы проверим, так это или нет, через несколько минут. Я видела очертания заякоренных кораблей на фоне ярких огней Тицино. До нас доносился праздничный шум, звуки военных маршей, пьяные песни; на гондолах, плавающих по каналам Тицино, заменявшим улицы, светились факелы. В самой гавани была почти полная темнота, даже на мачтах кораблей сигнальные огни не горели.

Я отдала приказ, и сержант Исмет посветила фонарем – длинный сигнал, короткий, снова длинный. Воскресители на флагмане должны были усилить чары. Я почувствовала, как посвежел попутный ветер. Гэмелен, стоящий рядом со мной, сказал:

– По крайней мере, они умеют выполнять приказы. Пока.

– Им придется это делать, – проворчала Полилло. – Или я сама научусь магии и наколдую так, что у них отвалятся остатки их мужских достоинств.

Она посмотрела на Корайс, ожидая, что та поддержит шутку, но Корайс лишь грустно улыбнулась и промолчала. Полилло озабоченно посмотрела на нее еще раз, потом пожала плечами и пошла на свой пост – к катапультам.