История войны и владычества русских на Кавказе. Народы, населяющие Кавказ. Том 1

Остряк, довольный тем, что так дешево отделался, ускакал без оглядки. Князь гостил около недели, а при отъезде домой получил в подарок трех девушек, двух мальчиков, шестнадцать прекрасных лошадей, множество драгоценного оружия и несколько десятков сундуков, полных шелковых тканей.

Обычай одаривать гостя породил у черкесов особый род гостей хаче-уако — гость с просьбой. Такие люди, погостив несколько дней, просили у хозяина, преимущественно князя, подарить, например, десять лошадей, двадцать быков да сотню овец. По обычаю, князь не мог отказать в подобной просьбе и должен был удовлетворить просителя[20]. Пользуясь законами гостеприимства, многие нашли средство всю жизнь существовать за чужой счет. Образовался особый, хоть незначительный, класс людей, которые, не имея пристанища, скитались из одного аула в другой и вели бродяжническую жизнь. Они знали, что их приезд под видом гостя любой из хозяев сочтет за приятное событие, доставляющее удовольствие и ему, и всем членам его семьи, и дающее возможность исполнить долг и священную обязанность. Зато среди черкесов ни разу не было случая, чтобы кто-нибудь умер от голода…

Гостеприимство, свято чтимое между черкесами, не следует путать с правами покровительства, или куначества, также весьма распространенного. Обычай куначества имеет долгую историю. В прежние времена, когда междоусобные войны раздирали мелкие черкесские племена, каждый черкес, нарушивший границы чужих владений, считался неприятелем или чужеземцем. Ему грозила опасность быть убитым, ограбленным или проданным, как невольник, куда-нибудь далеко на восток. Чтобы избежать этого, он должен был иметь в чужом сообществе влиятельного покровителя – кунака, на которого в случае надобности мог положиться. Обоюдная польза сделала куначество свято чтимым среди черкесов. Кунак и прибывший под его защиту были тесно связаны между собой, и никто не мог обидеть последнего, не подвергаясь неизбежному мщению кунака. Хотя впоследствии, с прекращением междоусобных раздоров, черкес уже не подвергался прежней опасности, но куначество так укоренилось в народной жизни, что ни один черкес не считал возможным обойтись без кунака, который бы мог выручить его из беды в случае ссоры, драки, убийства и грабежа. Кунаком, разумеется, мог быть только князь или владетельный дворянин, словом, такое лицо, чье имя имело вес в горах.

Отказать кому бы то ни было в покровительстве считалось предосудительным. Человек, совершивший преступление и опасавшийся преследования, являлся к князю, чье покровительство могло дать ему желаемую защиту, касался рукой полы его платья и произносил: «Отдаюсь под твое покровительство». Коренные обычаи черкесов обязывали покровителя в любом случае вступаться за подзащитного. Ни тот ни другой ничего от этого не теряли – напротив, оба оставались в выигрыше. Нуждавшийся в защите приобретал сильную опору, а покровитель в случае обиды, нанесенной клиенту, получал право взыскивать штраф в свою пользу. Право это составляло даже одно из преимуществ князей, которым они старались пользоваться, получая от него материальную выгоду, и хотя оно часто вело к распрям и ссорам, однако князь, допустивший безнаказанно обидеть покровительствуемого, терял всякое уважение у народа.

Любой иностранец вне зависимости от происхождения и веры, имевший влиятельного кунака, находился в полной безопасности в этом сообществе. Все иностранцы, тайно посещавшие горские племена, жившие на побережье Черного моря, отправлялись в путь (по большей части из Турции), имея с собой рекомендации на имя владетельных князей, которые становились их кунаками, то есть принимали их под свое покровительство. Одни лишь русские не пользовались у черкесов этим правом. Любой русский в глазах черкеса подлежал закону кровной мести, так что очень немногие из черкесов решались вступать с ними в куначество, да и то не иначе как с соблюдением обеими сторонами самой строгой тайны.