История войны и владычества русских на Кавказе. Народы, населяющие Кавказ. Том 1

Черкесы редко рано выдавали дочерей замуж и часто предоставляли им право самим выбрать жениха. На аульных свадьбах девушка могла видеть молодых людей, которые, в свою очередь, давали ей заметить свою любовь взглядами и выстрелами в ее честь, когда она танцевала, но разговор и какие бы то ни было объяснения с девушкой не допускались. Через друзей и доверенных лиц молодой человек узнавал о чувствах девушки и тогда уже сватался. Хотя по большей части родители и не препятствовали дочери выбирать себе жениха, но случалось, что, дав слово одному, способствовали другому, более богатому и знатному, в похищении дочери, и девушка становилась женою похитителя. По принципам гражданского и уголовного права черкесов, невеста была неотъемлемой собственностью жениха. Если в то время, когда невеста еще находилась в доме родителей, она была похищена другим, жених был не только вправе преследовать похитителя, но даже обязан ему мстить. Такое оскорбление относилось к числу несмываемых обид, и для восстановления попранной чести жених должен идти на самые крайние меры. Такие ссоры часто имели кровавые последствия. Родители, содействовавшие похищению, лишались калыма, а невеста принадлежала по праву первому жениху, если похититель не успевал на ней жениться[73].

Следующая легенда хорошо иллюстрирует характер и поступки обиженного.

Давно, очень давно, в те блаженные времена, когда черкесские красавицы славились далеко, когда вся страна блистала ими, как небо в темную ночь блистает звездами, а наездники как вихрь летали по Черкесии, оставляя за собою кровавые следы, как луна среди звезд блистала прекрасная Гюль и как молния сверкал знаменитый наездник Кунчук.

Гюль часто засматривалась на удалого Кунчука, а он был неравнодушен к прелестной девушке. Сердца их стремились друг к другу, и вот Кунчук, казалось, был уже близок к блаженству, потому что был женихом прекрасной Гюль. Он мечтал уже о счастье скоро назвать ее женою, как вдруг несчастье обрушилось на его голову.

Однажды паша Азова был в гостях у соседа Кунчука. На празднике была и прекрасная Гюль. И поразила пашу своей красотой.

– Чья она? – спросил паша.

– Невеста Кунчука, – отвечали ему.

– Сколько стоит? – спросил опять паша.

Покупка турецкими сановниками черкешенок не была редкостью, продажа пленных просуществовала в Черкесии почти до наших дней. Жители северо-восточного берега Черного моря с древнейших времен вели широкую торговлю людьми, и многие греческие колонии, покрывавшие этот берег, обязаны были своим процветанием лишь этой торговле. Гаремы наполнялись черкешенками, торговля которыми после основания турками крепостей Анапа и Сухум стала еще более интенсивной.

Сцены торговли женщинами ежедневно повторялись на черкесском берегу, несмотря на все старания наших крейсеров положить конец этой торговле. «Не оправдывая черкесов в этом деле, – говорит очевидец, – я не буду и строго судить их. У мусульман девушка, выдаваемая замуж, равномерно продается: отец, брат или ближайший родственник, у которого она жила в доме, будучи сиротою, берут за нее калым (плату, выкуп). Черкесы притом же редко продавали своих дочерей, а продавали туркам преимущественно рабынь или пленниц, отдавая их в руки своих одноверцев». В этой продаже, с точки зрения продаваемых, не было ничего оскорбительного их достоинству. Проданные почти всегда первенствовали в гаремах богатых турок, а если им выпадала несчастная судьба, никто не винил продавца, объясняя, что проданной так было написано на роду. Почти каждая черкешенка, идущая на продажу, мало горевала, теша себя надеждой на будущее благополучие.

– Здесь я рабыня, – говорила она, – а там, говорят, непременно буду госпожой, мне дадут хорошие платья, денег, я стану пересылать их отцу и матери, а если будет много денег, так выкуплю их на волю и перевезу к себе за море.

При таких понятиях о самой унизительной для человеческого рода торговле неудивительно, что паша, свыкшийся с нравами черкесов, мог спросить, сколько стоит Гюль: он знал, что за деньги можно купить любую черкешенку. Однако на этот раз громкий смех присутствующих был ответом на вопрос паши. Но плененный красотой девушки паша решил во что бы то ни стало приобрести красавицу. Часто там, где не продают явно, торгуют тайно – не один воз бархата, парчи, сукна и всякого добра перешел тайком из кладовой паши в саклю отца Гюль. Она была продана…

Однажды утром, когда отец нарочно скрылся из дому, в комнату Гюль вошел черкес.

– Кунчук требует скорейшего соединения, – сказал он ей шепотом, – отец твой скряга, он рад будет, если ты убежишь к жениху и тем избавишь его от издержек на свадьбу.