История войны и владычества русских на Кавказе. Назначение А.П. Ермолова наместником на Кавказе. Том 6

Впрочем, нынешнее величие Персии и способы к продолжению войны никто из благомыслящих не может сравнивать с истинным величием и могуществом Российской империи, имеющей в себе самой гораздо преимущественнейшие способы принудить Персию заключить мир на желаемых ею условиях. За всем тем, как его величество предпочитает мир войне и всегда желает быть в дружественных отношениях с соседними державами, то и я готов восстановить мир с Персиею, не требуя никакой уступки из владений, ей принадлежащих, и полагая только те границы, которые в настоящее время находятся в действительной власти каждой державы.

По этим причинам Персии гораздо благоразумнее воспользоваться выгодным для нее расположением императора, нежели, следуя мечтательным надеждам, вдаваться в неизвестность будущего и возобновлять войну, которая может подать причину к перемене теперешнего дружелюбного расположения России и, поведя дело гораздо далее, произвести следствия, невыгодные для Персии. Дружба, связывающая теперь Англию с персидским правительством, обязывает английского посла, для сохранения выгод союзной державы, стараться, рассеяв пагубные химеры, показать Персии истину в настоящем ее виде и такими действиями оказать справедливость и истинное усердие к пользам обеих держав. Впрочем, если персидское правительство предпочтет военные действия мирным сношениям, то и я, имея войска везде на границах в готовности, не оставлю неприятельскую силу отражать силою же и действовать к славе оружия его величества.

Чтобы доказать на деле справедливость своих последних слов, Ртищев предложил Гордону, при возвращении в Тавриз, отправиться кратчайшею дорогою через Карабаг, посмотреть войска и познакомиться с командующим там генералом. «Особенно же в этом случае, – писал Ртищев[70], – мне желательно было показать ему довольно сильный отряд генерал-майора Котляревского, расположенный в Карабаге на таком месте, с которого менее пяти дней можно пехотою поспеть в самый Тавриз и нанести оному беспокойство».

Глубоко веривший, что не содействие англичан, а наступательные и решительные действия скорее всего заставят Персию вступить на путь мирных переговоров, Котляревский не одобрял такого распоряжения главнокомандующего. Он принял Гордона без галстука и, ссылаясь на жаркую погоду, приказал солдатам сделать то же. Котляревский хорошо знал персидскую искренность и расположение к нам англичан; ему не нравилось то, что Ртищев направил Гордона в Карабаг, где сам не был и где войска, да и самая страна находились вовсе не в таком блестящем виде, в каком предполагал главнокомандующий.

Карабаг находился тогда в самом расстроенном состоянии и защищался отрядом русских войск, весьма незначительным по своему численному составу.

При присоединении, в 1806 г., Карабага к составу империи в нем насчитывалось до 10 000 семейств, богатых хлебом и скотом. Впоследствии набеги персиян, несогласие в ханском семействе, неспособность Мехти-Кули-хана управлять народом, удаление жителей за границу от притеснений хана – все это уменьшило население до 4000 семейств, разоренных и ограбленных ханскими чиновниками, лишившихся скота и нуждающихся в собственном пропитании.

Народ ненавидел хана, желал избавиться от его тирании и легко подпадал под влияние тех, которые сулили ему лучшее будущее. Недостатка в таких лицах не было, и агенты Аббас-Мирзы были рассеяны почти по всему Карабагу. Туземцы верили их разглашениям, и, по словам Котляревского, только самая малая часть карабагцев была предана нам; «прочие же, – доносил он[71], – смотрят, кому Бог поможет, и я должен бороться вместе с внешними и внутренними неприятелями. Надеюсь на Бога, что если Аббас-Мирза станет действовать так, как неприятель, а не как разбойник, то какие бы ни были планы изменников, – все разрушатся».

Располагая весьма ограниченными силами, Котляревский занял ими наиболее важные пункты, и в том числе самый передовой – селение Мигри, расположенное на р. Араксе и находившееся только в ста верстах от Тавриза, возле которого постоянно сосредоточивался неприятель. По дислокации гарнизон в Мигри состоял из одного батальона 17-го егерского полка, но на самом деле защита лежала не более как на двух ротах, а остальные, вследствие убийственного климата, находились в госпиталях и лазаретах.

«В июне, – доносил Котляревский, – начнутся болезни, свирепствующие там[72]. В июле, августе и сентябре до чрезвычайности; в таком случае одна рота есть жертвою гибели, которую отвратить нет возможности».

Имея всегда возможность узнать о положении нашего гарнизона, неприятель мог атаковать с. Мигри весьма значительными силами и прежде, чем мы были в состоянии оказать помощь гарнизону.