История времен римских императоров от Августа до Константина. Том 2

В самом Риме тоже уже при Деции началась постройка городского укрепления. При Аврелиане была сооружена частично сохранившаяся до сих пор стена с типичными четырехугольными кирпичными башнями. Не только в особенно подверженной нападениям готов Греции, но и в Италии были тогда укреплены многочисленные города.

Едва ли другой признак более красноречиво указывает на конец долгой эры мира, как этот конец свободных поселений, который предвещал жизнь в охраняемых ячейках позднеантичных городов.

Римская империя при солдатских императорах (235—284 гг. н.э.) От Максимина Фракийца до Траяна Деция (235—251 гг. н.э.)

Максимин Фракиец, который после убийства Севера Александра и Мамеи в 235 г.н.э. был провозглашен императором войсками, сконцентрированными в Майнце для похода против аламаннов, был первым солдатским императором в узком смысле слова и одновременно типичным представителем этого нового вида римского правителя. Происхождение этого сына фракийского пастуха позже по совершенно прозрачным причинам было еще больше варваризировано; по «Истории августов» он якобы был сыном бога и одной аланки. В наше время это свидетельство привело к тому, что в Максимине Фракийце стали видеть римского императора германской крови. Об этом не может быть и речи.

Правда, этот опытный воин обладал невероятной физической силой; портрет на монетах показывает жесткость беспощадного человека, который во всех отношениях казался полной противоположностью своего изнеженного предшественника. Новый правитель, служа кавалеристом, ступень за ступенью поднимался по служебной лестнице и, наконец, на пути к всадническому сословию достиг высочайших должностей. Сначала префект Месопотамии, в 234 г.н.э. он получил поручение сформировать в Паннонии и Иллирии войска для войны с германцами. Насколько он, несмотря на свою суровость, был любим в армии, настолько был чужд сенату и столице. Как император он никогда не вошел в Рим.

Рис. Максимин Фракиец.

Первой задачей, которую поставил себе новый император, была война с аламаннами, которой хотели избежать Север Александр и Мамея. По сообщению Геродиана, войско перешло Рейн недалеко от Майнца и продолжило продвижение предположительно в юго-восточном направлении. Применение крупных контингентов восточных и североафриканских вспомогательных групп, особенно лучников, копьеметателей и кавалерии, значительно способствовало удаче римских наступлений. Когда германцы отошли в леса и болота, римляне сожгли поселения, уничтожили урожай и забили скот. Где только было возможно, император разрешал грабить. Однако, с другой стороны, Геродиан прославляет отвагу императорских профессиональных солдат, которые бесстрашно бросались на германцев. Максимин приказал изобразить эти битвы на огромных картинах и выставить их в Риме перед курией. То, что он принял теперь победное имя Германик, говорит не столько о масштабах его успеха, сколько о том, что ему удалось почти на два десятилетия консолидировать положение в Верхней Германии.

Уже в 235 г.н.э. Максимин Фракиец возвел своего сына Максима в Цезари; свой зимний лагерь он расположил в Сирмии и оттуда в следующие два года провел успешные сражения против сарматов и даков, правда, в деталях ход этих сражений неизвестен. Насколько внушительными были военные акции, настолько драматически развивались события внутри Империи. Так как Максимин Фракиец в начале своего правления удвоил жалованье и любым способом старался материально обеспечить армию, он беспощадно взимал по всей Империи налоги и особые подати. Чтобы добраться до денег, он предоставил свободу действий доносчикам и совершенно распоясался, когда случился первый заговор.

Современник Геродиан описал тогдашнее положение так: «Ежедневно можно было видеть, как люди, которые еще вчера принадлежали к богатейшим слоям, сегодня просили милостыню; таким большим было корыстолюбие тирании, которая в качестве предлога пользовалась необходимостью содержать солдат... Когда Максимин, сделав бедными большинство благородных семей, пришел к убеждению, что добыча слишком мала и недостаточна для его целей, он принялся за общественную собственность, и все деньги, которые города накопили для благотворительных целей и для распределения между горожанами или которые были предназначены для театров и праздников, отнял, как и дары по обету в храмы и изображения богов, и памятные подарки героям; и все убранство общественных зданий и все, что служило для украшения городов, и металл, из которого чеканились монеты — все перешло в тигель. Это поведение крайне ожесточило городское население... И солдаты не были с этим согласны, так как их родственники и друзья упрекали их, потому что Максимин поступал так ради них» (7, 3).