История Вселенских соборов. Часть I. Вселенские соборы IV и V веков

Конечно, дело не обошлось без врагов для унии. В это время, когда жизнь церковная отличалась особенною, часто болезненною чувствительностью ко всем мерам, какие предпринимались властями для благоустройства церкви, уния, как явление весьма замечательное, не могла не возбудить пререканий и споров. Унию приняли враждебно некоторые из епископов, приверженцев антиохийского богословского направления. Они находили, что епископы восточные, прежние приверженцы несторианских доктрин, сближаясь с Кириллом и соглашаясь с его учением, тем самым изменили себе, уступили врагу в неправом деле. Это были открытые враги унаи[682]; с ними никакое соглашение было невозможно. Они отвернулись от церкви, церковь отказалась от них. Был другой класс врагов унии из числа тех же приверженцев антиохийских доктрин: не думаем, чтобы их было много. Эти враги мира присоединились к унии лицемерно. Они подкладывали под униальное исповедание смысл свой — несторианский и объявляли, что Кирилл перешел на их сторону, отказался от своего прежнего учения. Кирилл о них говорит: «встревоженные примирением святых церквей, они злобно; порицают тех, кто не хочет с ними соглашаться и исповедение св. отцов восточных поносят, толкуя его неправильно, и извращая для подтверждения того, что им приятно и нравится, чтобы не расставаться с суесловием Нестория.[683] «Они превращают вме вверх и вниз и говорят, что с их нечестивыми мыслями согласно исповедание восточных»[684]. В опровержение подобной клеветы Кирилл тщательно сличает исповедание с учением Нестория и с очевидностью доказывает, что между ними нет ничего общаго[685]. Гораздо опаснее всех этих врагов унии для мира церковного были противники этого соглашения между александрийцами и антиохийцами, вышедшие из рядов почитателей Кирилла. Они подозрительно смотрели на этого святителя, который вошел в общение с Иоанном; они видели в данном шаге Кирилла измену православной вере[686]. Это были предтечи монофизитстdа. Они вопили против Кирилла за то, что он допускал учение о двух естествах во Христе; это им казалось ересью, антиохийским заблуждением. Они обращались к архиепископу александрийскому с настойчивыми вопросами: как это он принял в общение антиохийцев, когда они учат о двух естествах, как это и сказано в их исповедании, поданном Кириллу? Сам Кирилл об этом пишет так: «некоторые говорят: отчего епископ александрийский терпит и хвалить их (т. е. восточных), когда они признают два естества?»[687]. Кирилл, проведший всю жизнь в борьбе с врагами истины, желает и теперь убедить, успокоить новых своих врагов. Но можно ли ожидать внимания, спокойного отношения к делу от упорных ере- тиков; а эти враги Кирилла именно и оказались таковыми… Он сделал все, чтобы заставить замолкнуть врагов из числа своих прежних друзей. Он говорит с ними их языком, употребляет выражения ими любимые, приспособляется к образу их воззрений, уверяет их, что уния ничего не нзменила в его прежнем учении. Любовь, снисхождение, слышится в каждом слове Кирилла, с какими он обращается к своим неверным друзьям[688]. Защищая учение о двух естествах во Христе, он старается им доказать, что этим не исключается учение о соединении естеств. Одно заключается в другом. «Утвсрждаем, писал он[689] им, что два естества соединились и верим, что после этого соединения, как бы уничтоживши деление на двое (ὡ ς ἀνῃ ρημένης ἢ δη τῆς εὶς δύω διa τo μῆς), пребывает одно естество (μία φύϭ ις) Сына как единого, но вочеловечившегося и воплотившегося»[690]. Защищая то же учение о двух естествах, он доказывает далее, что такое воззрение не заключает мысли, будто Христос имел как бы чужую, Ему несобственную, плоть какого-то отдельного лица. Отсюда он говорил, опять таки приспособляясь к терминологии, любимой его приверженцами, к которой они были привязаны до крайности:,не Бог и человек (т. е. два отдельные лица), соединившись вмеете, составили одного Христа, но Бог, будучи Словом, почти по-нашему (без греха) приобщился плоти и крови, (ὁ λὸγος παραπληϭ ίως ἡμῖν μετέϭ χεν αἳ ματος x αὶ ϭ αρx ός), так что Бог мыслится вочеловечившимся, восприявшим нашу плоть и сделавшим ее своею собственною»[691]. Кирилл, наконец, разъясняет своим неразумным друзьям, что учение о двух естествах, которое так соблазняло их, не ведет к мысли, что страдал за нас какой-то отдельный от Сына Божия человек и что Сын Божий не усвоял Себе его страданий. Кирилл писал: «говорим, что Само Слово Божие претерпевало все, что происходило с Его плотию»[692]. Но напрасно Кирилл старался образумить своих учеников, которые перестали понинать своего учителя. Недаром считается аксиомой, что враги из друзей самые ужасные и непримиримые враги. Они не только не удовлетворились его разъяснениями, не оценили его снисходительности к ним, но даже стали злоупотреблять его авторитетом, его сочинниями, его терминологией[693]. Унию опи считали пятном в деятельности Кирилла. Куда вело и привело неразумие этих ревнителей веры? Но об этом речь впереди…