История всемирной литературы в девяти томах: том пятый

В своей иронической трактовке и чувственной, плотской природы человека, и его сентиментальных порывов Свифт беспощаден. Лишь крайне редко, в интимном «Дневнике для Стеллы» (подруги всей его жизни) да в отдельных строчках, обращенных к друзьям, можно встретить у него проблески нежности. Сам он писал о себе в цитированных выше «Стихах на смерть доктора Свифта»:

Согласен я, декана ум
Сатиры полон и угрюм;
Но не искал он нежной лиры:
Наш век достоин лишь сатиры.

(Перевод Ю. Левина)

Но в отличие от сухого скептика Гоббса Свифт обладает неистощимой фантазией и готов непрестанно шутить над своими читателями и над всем миром — и шутить по большей части очень зло. Великий мистификатор, он почти никогда не выступает в своих сочинениях от собственного лица, а публикует их либо анонимно, либо под самыми разнообразными вымышленными личинами то новоявленного предсказателя — астролога, то жалкого, голодного писаки, ютящегося где — то на лондонском чердаке, то бывалого человека, путешествовавшего по неведомым странам. Даже те свои памфлеты в защиту прав ирландского народа, где привычная свифтовская ирония отступала на второй план и голос гражданского негодования звучал открыто, писатель облек все же в мистифицированную форму писем, написанных неким дублинским обывателем — суконщиком, укрывшимся под инициалами М. Б. Поводом к созданию «Писем суконщика» было так называемое «дело Вуда» — ловкого дельца, который через посредство фаворитки короля Георга I приобрел патент на право чеканки разменной медной монеты для Ирландии. Выгоды этой финансовой аферы, разумеется, могли быть реализованы лишь посредством обсчета ирландцев, что сразу понял Свифт. Но «Письма суконщика» были замечательны тем, что, не ограничиваясь собственно экономическими вычислениями, призванными показать невыгодность пресловутых «полупенсовиков Вуда» для Ирландии, «суконщик» постепенно все шире и резче ставил вопрос о неравноправии ирландского народа и призывал его к борьбе против метрополии. Особенно выделялись смелостью и решительностью тона и выводов первое письмо, адресованное «торговцам, лавочникам и всем простым людям Ирландии», и четвертое письмо, обращенное «ко всему народу Ирландии». Доходчиво и остроумно Свифт не только растолковывал своим читателям суть «отвратительного мошенничества» Вуда, но и подрывал их веру в могущество «королевской прерогативы» и в авторитет королевских министров. Призывая ирландцев объединиться для защиты своих прав, он прямо объявлял им, что считал своей задачей «укрепить и поддержать дух, столь своевременно возбужденный в вас, и… показать вам, что по законам бога, природы и человека вы являетесь и должны быть такими же свободными людьми, как ваши братья в Англии».

Политический эффект «Писем суконщика» был огромен. Афера Вуда провалилась; попытки правительства привлечь Свифта к судебной ответственности или арестовать его также потерпели крах, хотя он и не скрывал своего авторства. Дублинцы образовали отряд волонтеров для охраны «Суконщика». В «Стихах на смерть доктора Свифта» писатель с радостью вспоминал эту героическую пору своей жизни:

Была два раза названа
За голову его цена,
Но власти не нашли Иуды,
Кого прельстили б денег груды.

(Перевод Ю. Левина)

Из других многочисленных памфлетов, написанных Свифтом в защиту Ирландии, в историю мировой литературы вошло также как образец блистательного иронического обличения колониальной эксплуатации его знаменитое «Скромное предложение, имеющее целью не допустить, чтобы дети бедняков в Ирландии были в тягость своим родителям или своей родине, и, напротив, сделать их полезными для общества». По своему буквальному смыслу «скромное предложение» автора сводилось к тому, чтобы ввести употребление в пищу мяса годовалых ирландских младенцев: это — де пополнило бы ирландскую экономику новой доходной статьей, а вместе с тем радикально разрешило бы проблему нищеты, избавив страну от «лишних» голодных ртов. Написанное с нарочитой серьезностью, оснащенное множеством «аргументов», «скромное предложение», как было ясно каждому непредубежденному читателю, дышало между строк великим гневом. Призывая легализовать каннибальство по отношению к голодным, нищим детям ограбленной Ирландии, писатель — гуманист, в сущности, констатировал то, что уже стало печальным фактом: вымирание ирландского трудового народа, доведенного до последней крайности английскими колонизаторами. Столетием позже Теккерей возмущался свирепостью этой сатиры Свифта, но ирония писателя была ничуть не более жестока, чем сама действительность.