История всемирной литературы в девяти томах: том пятый

Иногда (особенно в «Приключениях Перигрина Пикля») присущее писателю стремление охватить все стороны жизни, не упустить ничего интересного приводит к некоторому нарушению художественных пропорций. Социальный материал, лишь слабо или условно связанный с сюжетом, целыми пластами «накладывается» на историю героя. Так, пространный обзор всеобщей коррупции столичных нравов вводится в роман в связи с затеей Пикля и его приятеля, желчного мизантропа Кэдуоледера; они ловко дурачат публику, зазывая ее на прием к заезжему магу — прорицателю, роль которого исполняет сам Кэдуоледер, и самозванные цензоры нравов узнают немало позорных и грязных тайн людей всех профессий, возрастов и общественных состояний. «Его совета и помощи искали шулеры, жаждавшие владеть непогрешимым способом мошенничать… искатели богатых невест… распутники, стремившиеся спать с чужими женами; щеголи, нетерпеливо ожидавшие смерти своих отцов; беременные девки, мечтавшие избавиться от бремени; купцы, застраховавшие судно выше его стоимости и горевшие желанием услышать весть о кораблекрушении; страховщики, молившие о даре предвидения, чтобы страховать только те суда, которые благополучно совершат плавание…» В этом саркастическом перечне уже заключен материал для сотни социальных романов, который история Перигрина Пикля может вобрать в себя лишь в виде такого краткого «резюме». Далее в роман вторгаются пространные «Мемуары знатной леди». Этот курьезный документ, написанный от лица современницы Смоллета леди Вэйн, которая даже в тот «галантный» век приобрела известность легкостью своего поведения, по — своему дополняет картину всеобщей коррупции, нарисованную в романе, но с сюжетом он связан очень слабо. В виде сухого отчета, преподанного Пиклю его случайным собеседником, вводится в роман и нашумевшая история многолетней тяжбы из — за титула и родового состояния графов Энглси, раскрывшая публике своекорыстную изнанку аристократических семейных нравов и попустительства закона, охранявшего интересы власть имущих. Социальная любознательность писателя как бы опережает его изобразительный талант. Ставший уже традиционным жанр просветительского нравоописательного романа взламывается под напором фактов, документов, материалов, которые автор не умеет еще органически воплотить в живые образы, связанные с биографическим сюжетом. Назревает явная необходимость в перемещении центра тяжести, в создании романа иного жанрового типа, который мог бы полнее охватить многообразные противоречия общественной жизни. В своем последнем произведении, «Путешествие Хамфри Клинкера» (1771), о котором речь пойдет ниже, Смоллет воспользуется канвой эпистолярного романа, чтобы воспроизвести картину глубоких социальных и экономических перемен, происходящих в Англии на пороге промышленного переворота, и дать простор для изложения вызываемых ими споров и раздумий.

В «Приключениях Родрика Рэндома» и «Приключениях Перигрина Пикля» эмоциональный диапазон повествования настолько широк, что при общей сатирической язвительности тона позволяет сочетать эпизоды патетические и полные драматизма с изображением смехотворных происшествий, юмористический эффект которых основан на их совершеннейшей нелепости. Описание чудовищного угощения, которое сервировал своим гостям по классическим рецептам «древней» кухни педант — доктор в «Перигрине Пикле», может служить типичным примером такого эксцентрического юмора абсурда у Смоллета. То же можно сказать и о маниакальном упрямстве старого коммодора Траньона, который желает перенести на сушу все правила флотской службы, а потому, направляясь в церковь на собственную свадьбу, «лавирует» зигзагами по полям и пустошам, подражая навигации корабля, и т. д. Но в описании смерти старого чудака и эпитафии (где он уподоблен некогда грозному военному фрегату, который «затонул под тяжким грузом смерти») в образе Траньона появляются и патетические, трогательные черты.