История всемирной литературы в девяти томах: том пятый

По — видимому, в XVIII в. возникают также исторические песни, посвященные вождям крестьянских восстаний и имеющие особую обличительную направленность. Герой «Песни о юноше Лиа» произносит инвективу в адрес феодалов:

«Отчего жестоки они,
Бедняков не жалеют?
Поистине: стая собак они!»
Рассердился Лиа, разгневался…

Изображение героических персонажей, выступающих в защиту поруганной справедливости, равно как и обличительно — сатирические тенденции, свойственные фольклору, — все это нашло преломление и в литературе, развитие которой шло в сложных условиях. Как и в предыдущем веке, вьетнамская литература продолжала развиваться на двух языках: общерегиональном (китайском) литературном языке, который во Вьетнаме назывался ханваном, и на национальном языке с использованием особой иероглифической письменности тьыном. Начиная с конца XVII в. и в XVIII в. произведения, написанные на вьетнамском языке, запрещались. Монархи из меценатов превратились в злобствующих гонителей. Обусловлено это было тем, что в обстановке обострявшихся социальных противоречий литература (особенно произведения на вьетнамском языке) часто становилась рупором неофициальных и, с точки зрения властей, крамольных идей. Литература на родном языке, которая была доступна народу (певцы и сказители доносили эти произведения до неграмотной массы крестьянства), вызывала раздражение у властителей, стремившихся утвердить свою «избранность», свое монопольное положение в области духовной культуры и отгородиться от народа непонятным ему письменным языком ханваном — языком, вообще плохо воспринимаемым на слух. Правители Северного Вьетнама были озабочены тем, чтобы отучить своих подданных от чтения книг на вьетнамском языке, ради этого они не останавливались перед сожжением как ксилографических изданий, так и деревянных досок, с которых они печатались. В те времена бытовал печальной памяти афоризм: «Просторечье — отец неприличия».

Но знаменательно, что сановники княжеского двора, стремясь довести до сведения народа волю правителя, вознамерившегося искоренить поэзию на вьетнамском языке, воспользовались формами, ею же самой выработанными. Довольно гладкими вьетнамскими стихами, сложенными по повелению князя Чинь Така, в 1760 г. княжеские сановники выносили смертный приговор литературе на вьетнамском языке, не замечая, что тем самым они признают ее жизненность.

Показательно, что под репрессии не попали высокопоставленные авторы, развлекающиеся вместе с князьями Чинями сочинением стихов на вьетнамском языке. Очевидно, литературные произведения преследовались не столько из — за их языковой принадлежности, сколько из — за содержания, которое не устраивало феодальных правителей.

Литературный труд поэтов, писавших по — вьетнамски, не приносил им ни славы, ни богатства, а мог навлечь на них только немилость. Не спасали и самоуничижительные строки, которые ставили авторы в конце произведений, чтобы подчеркнуть, что они рассматривают плоды своего творчества как несерьезное, развлекательное чтиво. Поэтому многие писатели почитали за благо скрывать свое авторство; так во вьетнамской литературе появилось значительное количество анонимных произведений. Но была и другая причина анонимности, она заключалась в сближавших литературу с фольклором особенностях создания и бытования некоторых литературных жанров (например, «простонародных» повествовательных поэм), в эту эпоху поэмы бытовали и в устной и в письменной форме, нередко их сочинителями выступали народные сказители.

Система жанров, сформировавшаяся во вьетнамской литературе уже в XVII в., не претерпевает в XVIII столетии коренных изменений (в наибольшей степени новыми жанрами обогащается проза на ханване), но серьезные перемены происходят внутри уже сложившихся жанровых форм. В литературе преобладает сознательное стремление, ни в коей мере не отказываясь от традиций, творчески развивать их, откликаясь на требования изменяющейся жизни. И если в прошлом сила традиций выражалась подчас в крайних формах — призывах к простому подражанию («подлежит вам шаг за шагом следовать за древними, приняв их за образец», — наставлял учеников поэт Фунг Кхак Кхоан, 1528–1613), то в XVIII в. авторитет древних авторов привлекается уже для того, чтобы оправдать и защитить новое в литературе. Ле Куй Дон писал: «Люди минувших времен говорили: сочиняя стихи и прозу, делая записи о событиях, одного лишь опасайтесь — неизменности; хотели они сказать этим, что следует из слов и мыслей, принадлежащих древним, выковывать новое, а не брести старыми путями».