История вторая: Самый маленький офицер (СИ)

— Я просто её расспрашивал. Всё, закрыли эту тему, — отрезал Заболотин. И в кое-то веки Кром почему-то послушался.

Некоторое время оба офицера молчали, вглядываясь еле видную в сумраке наступающей ночи реку. Ведка текла стремительно, изредка шумно вздыхая и накатываясь на берег. Ей не нравилось бежать внизу, в узком проходе между двумя холмами.

Потом Заболотин спохватился и, кивнув Вадиму, торопливо пошёл прочь. Где-то за горизонтом громыхала артиллерия, словно ворочала набрякшими тучами гроза. Отчего-то офицеру вспомнилась любимая поговорка старого его учителя, Нестора Сергеевича Щавеля, который часто, прищурившись, говорил какому-нибудь ляпнувшему не то ученику: «Против пехоты кто нужен? Танки. А против танков? Самолёты. А против самолётов — ПВО, но вот её-то вам и придётся брать пехотой…»

Может, Щавель был прав. По крайней мере, Заболотин чувствовал в своём батальоне силу, скорость и сноровку. Например, сейчас временная позиция сформировалась на загляденье быстро и аккуратно. Виден был большой, надёжный опыт. Или, может, стремительный марш задал темп всей остальной жизни, кто знает…

Свою палатку Заболотин нашёл легко: у входа в неё, отставив руки назад, сидел Сивка, тоскливый и вялый, и, запрокинув голову, разглядывал тёмно-сизое небо.

— Пошли, Индеец, — нехотя вспомнив о своём обещании, позвал капитан, заходя в палатку. Не иначе, как Казанцев при установке потрудился: все вещи были аккуратно поставлены у входа, а оба спальных места в равной степени манили взор. Всё-таки, жалко было его отпускать в штаб… Сделать бы его обратно ординарцем!

Правда, Заболотину отчего-то казалось, что Сивка обязательно заревнует. Но, с другой стороны, чего тут ревновать?..

Мальчишка, лёгок на помине, забрался в палатку следом. У него была удивительная способность честно осознавать, что его поступок — плохой, и спокойно нести наказание. Только одна проблема: кажется, Индеец осознавал «плохость» поступка, исключительно как мнение Заболотина. Свою точку зрения на «что такое хорошо и что такое плохо» пацан не озвучивал. И, к сожалению, в своих поступках не всегда раскаивался.

— Ну что, Сивка-бурка, больше при женщине выражаться не будешь?

Мальчик медленно перевёл взгляд на офицера, пару раз сморгнул и с запинкой, равнодушно отозвался:

— Это она была неправа.

— Так мы уже не о причинах. Мы о фактах, — напомнил Заболотин, которому было довольно непросто спокойно разговаривать с таким Сивкой — когда того «ломало» голодом по ПС.

Мальчишка опустил голову и не сказал ничего.

… Почему-то уже неоднократно случалось так, что ровно после окончания «воспитательных мер» кто-то появлялся с делом к Заболотину, поэтому тот вовсе не удивился, когда голос за пологом палатки неуверенно спросил:

— Сдарий командир, к вам можно?

— Заходите, — отозвался Заболотин, поглядывая на красного Индейца, и удивлением наткнулся на гораздо более осмысленный взгляд, чем ждал. Кажется, случившееся отогнало очередной пик ломки.

В палатку забралась Кочуйская и, сообразив, что тут происходило, залилась краской:

— Это из-за той фразы? — тихо-тихо спросила она, опуская голову. — Не стоило, сдарий командир! Разве так можно?!

— Мы говорили не о причинах, а о фактах, — ответил «сдарий командир», бросив многозначительно-выжидающий взгляд на Сивку. Тот понял, сглотнул и неловко буркнул:

— Ладно, больше при вас не ругаюсь.

— Но всё равно так нельзя! — беспомощно воскликнула санинструктор и участливо поглядела на Индейца. Пацан ответил злым взглядом, не принимая жалости, и Эля совсем поникла, так что короткая косичка свесилась набок.

«Боже, выглядит совсем девочкой», — в который раз уже подумал Заболотин.

«М-да, баба не солдат, на войне не уместна», — вынужден был признать Сивка.

— Господин сержант, — как можно мягче произнёс Заболотин, — не стоит переживать из-за рядового случая. Поверьте, совсем не стоит.

— Да, конечно, — Эля откинула косичку назад и подняла голову. — Я просто хотела узнать: когда мы прибудем на место… ну, откуда начнётся сама операция, — она заговорила твёрже, — там будет обеспечена своевременная эвакуация раненых или?..

— Это будет окончательно ясно на месте. Насколько пока это предполагается — будет, но как всё повернётся во время боевых действий… — Заболотин отвернулся, прекрасно понимая, что до раненых мало кому дело будет. А ещё он не желал признавать, что и сам волнуется за ход предстоящей операции. Его раздражала неизвестность и собственная беспомощность в том, чтобы что-либо изменить.

— Да, конечно… наверное, глупо было ожидать другого ответа, — поспешно, может, даже излишне поспешно, кивнула Кочуйская и, выпрямившись, козырнула, но не успела открыть рот, как Заболотин махнул рукой:

— Вольно, господин сержант. До свиданья.

Эля вышла, на пороге столкнувшись с Кромом. Тот залез внутрь и многозначительно произнёс:

— Ну-ну.

— Очень смешно, — с досадой отозвался Заболотин.

— Да я ещё ничего не сказал!