История вторая: Самый маленький офицер (СИ)

— Да, он много для тебя сделал, — Сиф почувствовал глубокое уважение к пожилому лейтенанту в отставке, его поразила любовь старика к чужому, на самом деле, подростку — теперь уже молодому человеку.

— Хамелеон? Много, — согласился Тиль.

— Да не Леон! Ивельский, конечно же! — рассердился Сиф. — Это Ивельский помог тебе стать художником, дал дом и до сих пор тебя поддерживает!

— Ну, Стефан Сергиевич, конечно, тоже… — не слишком уверенно согласился Тиль, теребя край своей футболки — на сей раз оранжевой. Он не мог сидеть спокойно, словно моторчик внутри заставлял пальцы бегать, щупать, теребить.

— Вот именно.

Тиль ещё подумал и привёл неоспоримый, на его взгляд, довод:

— Но ведь его нашёл Леон!

Сиф не стал возражать, чтобы не обидеть Тиля своим отношением к Хамелеону. А предусмотрительный Хамелеон, нашедший себе верного союзника в лице подростка, страдающего от наркотической ломки, вызывал у офицерика уже тихую ярость.

Чего у Тиля не отнимешь, так это чутья на настроение собеседника. Человек-набросок взъерошил угольные волосы, которые и без того выглядели так, словно в них перелётная птица пыталась свить гнездо, помолчал и спросил тихо-тихо:

— Сив… Что тебя грызёт?

Сиф так же чуть слышно ответил:

— Я хочу понять, что это за человек такой, твой Хамелеон. Чего ему от тебя надо. И сможешь ли ты безопасно исчезнуть… когда КМП накроют.

— Ты так уверен, что накроют? Ха! — Тиль гордо улыбнулся. — Да нас никогда не накроют! Леон предусматривает всё!

— Уже похоже на какого-то божка… — пробормотал Сиф, — всемогущего и всезнающего…

Они ещё помолчали, и вдруг Сиф выпалил:

— Но одного Леон точно предусмотреть не мог!

— Чего? — недоверчиво спросил Тиль.

Сиф на одном дыхании проговорил весь свой на ходу придуманный план, который вряд ли что-то даст, но отчаянно хотелось попробовать. Тиль фыркнул:

— Думаешь, он не знает, что в делегацию входит… как там тебя по бумажкам…

— Иосиф Бородин? Знает, думаю. Но если дело всего лишь в имени… — Сиф ухмыльнулся совсем не по-офицерски. — Имя — не беда, когда хватает прозвищ. Разве он предусмотрел существование хиппи по прозвищу Спец?

— Ты с ума сошёл!

— Из нас двоих ты выглядишь более сумасшедшим, — не сдержался Сиф, лихорадочно обдумывая детали.

Но тут возвратились Алёна и Ивельский, учтиво беседующие о родстве славянских языков на примере забольского и русского, и стало не до обсуждений безумной и бессмысленной авантюры.

— Александра Анатольевна велела обрабатывать рану три раза в день в течение недели, — продемонстрировала мазь Алёна. — А дальше — можно реже.

— … раз в год, то есть, — раздосадовано буркнул Сиф.

— Сиф, ну что ты такой вредный! — возмутилась девушка и, слегка покраснев, бросила укоризненно: — А ещё це… — но не договорила, покраснела ещё сильнее и отвернулась, хмуря брови.

Сиф тоже смутился, хотел что-то сказать про обезболивающее и эффект, который оно оказало, но это так и осталось в разделе планов. Язык весьма самовольно не повернулся.

— Кстати, а можно поинтересоваться? — вдруг подал голос Ивельский. — «Сиф» — это от какого имени произошло?

— Сивый, — тут же отозвался Тиль.

— Иосиф, — одновременно с ним произнесла Алёна.

— Какое совпадение имени и провзища! — Ивельский улыбнулся. С ним было как-то очень легко вести беседу. Он, казалось, случайно находил интересные темы для разговора и умел их оживлённо поддерживать.

Правда, были и те, кому данные темы интересными не казались.

— Это намеренное совпадение, — нехотя объяснил Сиф. — Ведь прозвище было раньше имени.

Ивельский лишь с любопытством приподнял брови, показывая, что не против выслушать историю. Алёна тоже ехидно улыбнулась, склонив голову набок:

— Сиф, но ведь что-то ты помнишь?

Сиф побултыхал чаем в чашке и, скривившись, залпом допил. Чай-то, конечно, был вкусным, но разговор мальчику разонравился.

— Вы невыносимы, все разом, — объявил он, без восторга глядя на Тиля, тоже не скрывающего любопытства. — Что тут рассказывать… Имя в своё время пытался придумать полковник — тогда капитан. Обсуждал-обсуждал с Кромом, это его друг и командир присоединившейся к нам роты, и Кондратом, прапорщиком разведвзвода, под началом которого я потом и служил. Но, как я понял, тогда они так и не сошлись во мнениях, так что долгое время я ходил с одной фамилией и тремя прозвищами-позывными.

Офицерик принялся вертеть в руках чашку, припоминая давние события. Слушатели сидели молча.

22 сентября 200* года. Забол, река Ведка.

— Потолковать надо. Можно даже сказать — посоветоваться… А ты, Сивка, подожди меня здесь, — сказал Заболотин, поднимаясь со своего места.

Кондрат с любопытством скользнул взглядом по тихо сидящему в уголке пацану, пробормотал что-то себе под нос и первым выбрался наружу. Он двигался с удивительной для своей комплекции ловкостью и, можно сказать, с кошачьей грацией. За ним вышли и Заболотин с Кромом. Капитан жестом предложил отойти.

— Та-ак, — задумчиво протянул Вадим. — С прапорщиком разведвзвода о любви не толкуют…

— Я тебя когда-нибудь пристрелю и спишу на боевые потери, — с угрозой пообещал Заболотин. — Дай мысль сформулировать.