История XX века. Тайны, загадки и мифы

Воссоединение едва не сорвалось. Советские генералы, которых в ГДР поддерживала западная группа войск, летом 1990 г. совместно с офицерами Национальной народной армии ГДР решили предотвратить то, что еще можно было предотвратить. Обе группы имели причины для вхождения в «коалицию проигравших». Генералы ННА ГДР точно знали, что после объединения Германии их — в лучшем случае, — отправят в отставку, а войска без лишней шумихи распустят. Советские генералы боялись потерять свой военный трофей — ГДР, цену победы над гитлеровской Германией; боялись, что наступит конец их сытой жизни в ГДР, и последнее, но немаловажное — они опасались за прочность Советского Союза.

Главной целью было свержение Горбачева. План был таков: пригласить руководителя Кремля в ГДР, арестовать его и назначить преемником легендарного героя войны — маршала Ахромеева. Но тот колебался: да, нужно срочно спасать то, что можно спасти. Но не так. Нет, заявил он, я не путчист.

Путч так и не состоялся, Германия объединилась.

Путч произошел год спустя — с маршалом Ахромеевым. И провалился. Несчастный маршал повесился 23 августа 1991 года. Кто опоздал, того жизнь накажет.

1901 год Тайна королевы Викторин

Ее именем названа целая эпоха — «викторианский» означает «чопорный». Однако жизнь королевы Виктории не застыла в условностях. Ее супруг принц Альберт умер довольно рано, и она нашла утешение у своего шталмейстера. Интимная подробность из дневника лейб-медика королевы сэра Джеймса Рейда выдала тайну Виктории.

Королева Виктория вошла в историю как брюзгливого вида толстощекая матрона с острым носом, облаченная в длинное черное платье. Еще при жизни для многих она стала воплощением того «фанатично преданного принципам» типа женщины, которых, по мнению французского писателя Ги де Мопассана, «в большом количестве порождает Англия, этаких твердолобых, невыносимых старых дев». Для потомков Виктория осталась воплощением чопорности, а слово «викторианский» стало синонимом строгих моральных правил. 22 января 1901 года важная старая дама скончалась на руках своего внука, германского кайзера Вильгельма II, оставив тайну, которая никак не соответствовала легенде о безутешной вдове.

Виктория вступила на престол в 18 лет. За 64 года ее правления британская колониальная империя превратилась в мировую империю, над которой никогда не заходило солнце. К концу жизни как «королева Великобритании и Ирландии» и «императрица Индии» она правила четвертью человечества, но не посетила ни одной из своих далеких колоний, лишь незадолго до смерти нанесла визит на строптивый соседний остров Ирландию.

Детство Виктории прошло под строгим присмотром — ее воспитывали в немецком духе. Английский она учила как второй язык и говорила всю жизнь с акцентом. «I will be good!» — «Я буду хорошей!», поклялась она еще ребенком, когда впервые услыхала о своей будущей роли для Англии. В 1837 году умер ее дядя, король Уильям IV, который лишь благодаря усилиям врачей дожил до совершеннолетия Виктории, поскольку не желал допустить регентства ее честолюбивой матери-немки, принцессы Виктории фон Саксен-Кобург-Заальфельд.

Молодая королева быстро свыклась с новой ролью. В своем дневнике, который вела с ранней юности, она убеждала себя: «Я очень молода и, может быть, неопытна во многом, но не во всем; однако я уверена, что немногие имеют больше, чем у меня, доброй воли и желания делать то, что является добрым и правильным».

Одним из первых официальных актов юной королевы стало распоряжение убрать ее кровать из общей с матерью спальни — она с рождения делила с ней комнату. Желая насладиться обретенной независимостью, она не спешила связывать себя узами брака слишком рано: «Замужество — игра в лотерею. Даже в случае удачи, бедная женщина все равно становится рабой мужчины», — писала она. Но ситуация вышла из-под контроля. Король Леопольд Бельгийский, любимый дядя, заменивший ей отца, посоветовал племяннице выйти замуж, чтобы укрепить династию. Выбор пал на Альберта из дома Саксен-Кобург — «конезавода Европы», как назвал Кобургскую династию Бисмарк, потому что ее представители занимали больше тронов, чем любой другой аристократический род Европы. Виктория пригласила немецкого кузена погостить, поставив ряд условий. Мысль о замужестве пугала ее, призналась она своему премьер-министру. «Ни моя молодость, ни категоричное нежелание менять свое нынешнее положение на иное, не представляют проблемы для этой страны», — писала она в Бельгию своему любимому дядюшке.