История западной философии. Часть I. Античность. Средневековье. Возрождение

Отход от чистоты души к ее философизации порождает различные ереси, поэтому, как говорит Тертуллиан, ссылаясь на Священное Писание, если мудрость мира сего есть безумие, то безумие есть мудрость. Истинная мудрость есть отказ от всякой земной мудрости, от всякой философии. Главная причина всех ересей — это философия. А поскольку философий множество, то и попытка философски интерпретировать Писание может привести лишь к разделению единой Церкви на множество различных еретических движений. Поэтому, пытаясь сохранить единство Церкви, Тертуллиан старался уязвить философию, считая, что именно она виновна в появлении ересей. Этому посвящен трактат «О прескрипции против еретиков». В нем он утверждает: «… немудрое мира (1 Кор. 1, 27) избрал Он для посрамления даже самой философии. … Как раз от философии сами-то ереси и получают подстрекательство. Отсюда эоны, какие-то неопределенные формы и троичность человека у Валентина: был он платоник. Отсюда и Маркионов бог, который лучше из-за безмятежности своей: этот пришел от стоиков. А эпикурейцы особенно настаивают на мнении, что душа погибает. И все философы сходны в том, чтобы отрицать воскресение плоти. А где материя уравнивается с богом, там учение Зенона; где речь идет об огненном боге, там выступает Гераклит… Жалкий Аристотель! Он сочинил для них диалектику — искусство строить и разрушать, притворную в суждениях, изворотливую в посылках, недалекую в доказательствах, деятельную в пререканиях, тягостную даже для самой себя, трактующую обо всем, но так ничего и не выясняющую… Удерживая нас от них, апостол особенно указывает, что должно остерегаться философии, когда пишет к Колоссянам: Смотрите, чтобы никто не увлек вас философией и пустым обольщением, по преданию человеческому вопреки промыслу Духа Святого (ср. 2, 8)»[136].

«Итак: что Афины — Иерусалиму? что Академия — Церкви? что еретики — христианам? — риторически вопрошает далее Тертуллиан. — Наше установление — с портика Соломонова, а он и сам передавал, что Господа должно искать в простоте сердца (Прем. 1, 1). Да запомнят это все, кто хотел сделать христианство и стоическим, и платоническим, и диалектическим. В любознательности нам нет нужды после Иисуса Христа, а в поисках истины — после Евангелия»[137]. В XVI в. подобные фразы о превосходстве веры над философией скажет основатель Реформации Мартин Лютер, а в XX в. — известный русский философ Лев Шестов, одна из работ которого так и называется: «Афины и Иерусалим».

Но, отрицая на словах философию, на деле Тертуллиан использует многие философские положения: например, сократовский метод самопознания, кинический принцип опрощения жизни, а также многие стоические положения.

Тертуллиан утверждает, что существует некоторая единая познавательная способность, а чувства и разум — это проявления этой способности. И в мыслях и в чувствах проявляется одна душа. И чувства и разум по своей природе безошибочны и дают нам истину в ее полноте и целостности. Но все же первичны чувства, а разум основывается на чувствах. Поэтому и чувства и природный разум безошибочны, ибо даны человеку Богом[138]. Ошибается в дальнейшем тот человек, который неправильно толкует данные чувств и разума. Тертуллиан настолько доверял внутреннему опыту, свидетельству души, что, возможно, именно это явилось причиной его согласия с ересью монтанистов — ведь они утверждали приоритет своего внутреннего мира перед Откровением.

В своем понимании души Тертуллиан основывался на некоторых стоических положениях, хотя в работе «О душе» не преминул заметить, что нельзя изучать душу, основываясь на учениях философов, «этих патриархов ересей»[139]. Основываться надо на Священном Писании, а оно говорит о телесности души. Тертуллиан приводит в качестве примера известную притчу о богаче и Лазаре (Лк. 16, 19–31), где сказано, что после смерти душа Лазаря в раю наслаждается прохладой, а душа богача в аду мучается от жажды. Мучения и наслаждение не может испытывать то, что не наделено телесной природой[140]. Кроме того, душа телесна, поскольку если бы она была духом, то она не могла бы руководить телом. Душа — это тончайшее тело, разлитое в материальном теле человека. В качестве доказательства Тертуллиан приводит тот факт, что человек при рождении наследует материальные свойства родителей, что ребенок похож на родителей не только внешне, но и некоторыми чертами характера, т. е. душой. Правда, надо отдать должное Тертуллиану в том, что он отмечает заслугу стоиков в их учении о материальности души в противовес платоновскому и аристотелевскому имматериализму: «Стоики почти нашими же словами говорят о том, что душа — это телесная субстанция (как дыхание и дух очень близки друг другу по своей природе)»[141].